Кочевое прошлое арабов сказалось и на восприятии природного пространства в мусульманской культуре. Она не стала городской в смысле дискретности восприятия пространства, когда расстояния между городами воспринимаются как перерывы в жизненном пространстве.
Весь природный ландшафт для кочевника представляет самостоятельную ценность. При распространении ислама вся местность, начиная отсчет с Мекки, приобретает непрерывную религиозную значимость. Мусульманские храмы, где бы они не находились, ориентированы именно на Мекку (к примеру, христианские храмы не ориентированы на Голгофу, чего можно было бы ожидать). В этом смысле все пространство мира для мусульманина организовано вокруг единого религиозного центра. Так, при строительстве одного из первых исламских городов Куфы (основанном в 638 году на территории современного Ирака) халиф Омар I хотел, чтобы ни одна река не отделяла его от Медины. Кроме того, мусульманин – горожанин не отрывался от окружающей природы: отдельные зоны города должны были иметь выход в степь или пустыню, чтобы сохранялась возможность выпаса верблюдов и др. Но, таким образом, и понятие природы как среды чуждой для горожанина в исламе не существует: все пространство имеет смысл лишь как втянутое в сферу человеческой деятельности. Непрерывность восприятия пространства как религиозно– и хозяйственно–значимого вела к активному освоению, преобразованию всех завоеванных мусульманами земель: все пространство оказалось покрытым сетью дорог с промежуточными селениями, соединяющих города. Каждый город поэтому воспринимался не как случайное место жительства с хаотической застройкой и неограниченным ростом, а как очередной пункт распространения веры и цивилизации. Через центр города проходила дорога. Прототипом такого города являлись Мекка и Медина. Так, разметка Куфы производилась с помощью стрельбы из лука – падение стрел намечало границы города (потом они стали границами центра). Хотя логическим и фактическим центром города была мечеть, но, как в Медине, центральный комплекс города составляли мечеть и дворец, окруженные не стеной, как в древних городах, а вместительным рынком. Только позднее дворец возводился на краю города. Каждому племени выделялся свой квартал; город, таким образом, объединял все народы вокруг веры.
Иррационализм мусульманского бога предполагает и неопределенность его внешнего облика. Причем иррационализм ислама настолько последователен, что существует поговорка: «Не думай, есть тот, кто уже подумал». В этих условиях любое изображение божества воспринималось бы как разрушение религии. Значение религиозного изображения приобретает священный текст, его каллиграфическое воплощение.
Не менее святотатственным представляется мусульманину изображение людей и животных, так как это напоминает процесс сотворения, который доступен только Богу.
Графическое изображение слова по мусульманским представлениям является как бы стадией воплощения божества вслед за идеями разума и словом звучащим. Но с другой стороны, если говорить о Коране и его изречениях, то слово изображенное оказывается на вершине иерархии, так как представляет собой послание самого Аллаха, «неподражаемое совершенство».
Каллиграфическое письмо – арабская вязь – не просто эстетически воспринимается, но и становится существенной составляющей образной системы ислама. Само письмо сравнивается с драгоценностями и цветами, чернила – с духами. В поэзии очертания тела сравниваются с линиями букв.
Иррациональность, непостижимость мусульманского бога не только не допускает его изображения, но и значительно увеличивает смысловую сакральную наружность его реальных воплощений. И это не только Коран, но и весь мир, Аллахом созданный и управляемый. Мир в его основной структуре оказывается символом бога, а храм – моделью и символом мира как бога. Уже в VII веке сложился тип мусульманского храма – колонная мечеть. Открытый прямоугольный (квадратный) двор окружен глухой стеной с пристроенной изнутри галереей с арками. К той стороне двора, которая обращена к Мекке, пристроен колонный молитвенный зал, увенчанный огромным куполом на барабане, с роскошью украшенной нишей в стене, обращенной к Мекке. Сложное пространство молитвенного зала не связано четкой ориентацией и вызывает ощущение повсеместного присутствия Аллаха. Над храмом возвышается мощная башня минарета, с которого призывают к молитве верующих.
Основные элементы мечети послужили отправными моментами для формирования мусульманских понятий о красоте: «джамал» – божественная совершенная красота (купол мечети), «джалал» – божественное величие (минарет) и «сифат» – божественное имя (изречения из Корана на внешних поверхностях мечети).
К наиболее известным из ранних памятников мусульманской архитектуры относится мечеть Омейядов в Дамаске (705 – 715 гг.), перестроенная христианская базилика: в высоком зале просторно расставлены колонны с коринфскими капителями. В мечете Ибн–Тулуна в Капре (876 – 879 гг.) вместо колонн – прямоугольные столбы, соединенные стрельчатыми арками. Резной растительный орнамент покрывает арки и карнизы.
В мавританской Испании чудом архитектуры считается соборная мечеть г. Кордова, заложенная в 785 году и достроенная в IX и X вв. Открытый двор с фонтаном занимает сравнительно небольшую часть площади. Внутреннее пространство мечети разделено на бесчисленное количество пространственных фрагментов восемьюстами колонн, соединенных подковообразными красно–белыми арками попарно. Зал производит впечатление сказочного леса из деревьев цветного мрамора, порфира и яшмы, освещенного тысячью висящих серебряных лампад.
В Гранаде находится знаменитый архитектурный ансамбль XIV века – дворец Альгамбра («красный»), окруженный красной крепостной стеной. Покои и помещения для пышных приемов сконцентрированы вокруг больших открытых дворов – Львиного и Миртового. Дворы заполнены как бы свободно расставленными тонкими колоннами. Со сводов спускаются сталактиты; стены, арки и карнизы украшены орнаментом, сочетающим золотые, голубые и красные узоры. В оформлении интерьеров использован разноцветный мрамор, мозаика, керамические изделия, раскрашенный алебастр. Все это отражается в зеркалах фонтанов.
В Средней Азии и Иране наряду с колонной мечетью развиваются четырехайванные культовые ансамбли, которые используются потом и в светском строительстве. Айваны – это сводчатые залы, открывающиеся во внутренний двор мечети или медресе (высшее духовное учебное заведение) Вход в айван образуют мощные пилоны, соединенные арками. По бокам портала главного фасада здания стоят минареты.
Одним из наиболее величественных архитектурных ансамблей Средней Азии является площадь Регистан в Самарканде, образованная тремя величественными порталами медресе: Улугбека (1417 – 1420), Шир–дор и Тилля–кари (построенными на двести лет позже).
Прямоугольный двор медресе Улугбека составляют двухэтажные здания с лоджиями, выходящими во двор. Айваны в середине каждой стены служили местом для занятий.
Наиболее значительным зданием Самарканда является мечеть Биби–ханым (1404 г.).
По замыслу Тимура это должно было быть самое величественное строение на земле. В ее ансамбль входили стройные минареты, входные порталы. Вход в мечеть образовала арка, опирающаяся на восьмигранные минареты. Грандиозные купола Самарканда облицованы сине–голубой керамической плиткой, мозаикой, постепенно сливающейся по цвету с небом. Геометрическим, в основном, орнаментом украшены и стены зданий. Во внутреннем убранстве преобладает растительный орнамент и сочетание синего с золотом.
Удивительным ансамблем портал купольных композиций стал своеобразный квартал мавзолеев духовенства и правителей Самарканда
XIV – XV вв. – Шахи–Зинда. Каждое здание своеобразно и в архитектурном, и в художественном отношениях. Особенно поражает фантазия кружевных узоров и подбор цветных изразцов на порталах.
К архитектурным и историческим памятникам Самарканда относится и монументальная усыпальница Тимура и его потомков – Гур–Эмир (начало
XV в.). На восьмигранном основании – высокий барабан, на котором покоится ребристый голубой купол. Внутри стены мавзолея отделаны мрамором, а снизу до уровня высоты человеческого роста – светлым нефритом. Из темного нефрита вырезано и надгробие Тимура. Надгробия окружены ажурной мраморной оградой. Резьбой украшены и стены, двери.
Наряду с описанными стилями исламской архитектуры, которые условно можно назвать ирано–среднеазиатским и арабским, после распространения ислама на территории Византии возникает стиль османский. Уже в айванной мечети появляется купольная конструкция (максура), помещение для молитвы правителя рядом с нишей – михрабом. Но такая структура мечети противоречила демократическому духу ислама. В XIII веке в каирской мечети Бейбарс крыша максуры как бы превращается в огромный купол перед михрабом. Ориентация на константинопольский храм св. Софии дала повод выдающемуся архитектору XVI века Синапу покрыть все пространство мечети куполом, опирающимся на балдахин (шести– или восьмиугольный). В его конструкциях к центральному куполу примыкают купола меньших размеров.
Огромное количество окон делало стены мечети светящимися. В отличие от св. Софии во многих зданиях Синана надкупольное пространство приближено ко входу. Боковые фасады были украшены аркадами. Особенно впечатляет сопоставление горизонтальных (заземляющих) и вертикальных (возносящих к богу) линий минаретов. Наиболее известным шедевром Синана является мечеть Селиме (1569 – 1575 гг.).
Невообразимое богатство декоративных узоров реализовано в изделиях различных прикладных искусств мусульманского мира. В Северной Африке это прежде всего керамика с металлическим золотистым блеском и различных оттенков (люстром), изделия из металла, покрытого чеканкой, гравировкой и инкрустацией, резные изделия из ценных пород дерева и слоновой кости, ткани – от златотканной тяжелой парчи до прозрачного муслина.
В мавританской Испании для украшения гранадского дворца были созданы массивные яйцевидные альгамбрские вазы, суженные книзу, с плоскими крыльевидными ручками. Они также были покрыты люстровым орнаментом. В XV веке прославились темно–синие с золотом фаянсовые изделия из Валенсии.
В Средней Азии особо славились туркменские ковры: тонкие, покрытые узором в виде розеток на густо–красном фоне различных оттенков.
Особое место в искусстве мусульманского мира заняла книжная миниатюра. Поскольку в запретах Корана она не упоминалась, на страницах изумительно оформленных каллиграфических рукописей мы видим изображения людей: эпических героев, пиры, лирические и батальные сцены. Стилистика миниатюры вобрала и своеобразно преломила опыт каллиграфии, ювелирного мастерства и ковроткачества: филигранная плоскостная графика рисунка сочетается с красочным узором цветовых пятен.
К шедеврам книжной иллюстрации относятся миниатюры Кама–ладдина Бехзада к поэме Саади «Бустан» ( 1488 г .) и к книге побед Тимура «Зафар–наме». Несмотря на стилевую условность книжной миниатюры образы Бехзада доносят живость непосредственных впечатлений.
Тебризская школа миниатюры в Азербайджане отличается большой декоративностью и сложностью композиций. Выдающимся ее представителем является Султан Мухаммед с его, например, иллюстрациями к «Хамсе» Джами (конец XV в.).
На основе создания общего культурного пространства ислам взаимно обогатил художественные традиции разных народов. Некоторые национальные жанры и содержательные мотивы, например поэзии, приобрели общемусульманское значение.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему