Развитие американской литературы в XIX столетии, когда был заложен фундамент ее национального своеобразия, отличалось рядом важных особенностей, сохранивших свое значение вплоть до настоящего времени. Эти особенности во многом связаны с историей американского романтизма.
Романтизм сыграл в литературе США особую роль: он впервые принес ей международное признание, благодаря которому она заняла свое место среди ведущих литератур мира.
В раннеколониальный период и в эпоху Просвещения значение американской литературы ограничивалось в общем пределами США. Американские писатели часто шли в своем творчестве вслед за писателями Европы, в первую очередь Англии, но сами не оказывали влияния на ход литературного развития в других странах. Переворот совершили романтики: начиная с Ирвинга, Купера, Эдгара По, литература США превратилась в активно действующий фактор мирового художественного процесса.
Один из ведущих американских критиков середины прошлого века — Э. Дайкинк следующим образом охарактеризовал литературную ситуацию, доставшуюся американцам в наследство от их колониального прошлого. Колонисты, по его словам, «любили свою прародину и были готовы подчиняться ее законной власти над собою и своим имуществом. Они были англичанами, а английская литература составляла общее наследие всех англичан, куда бы ни забросила их судьба. Они говорили на английском языке, были глубоко проникнуты английскими вкусами и предубеждениями и не признавали более высоких образцов, чем английские... Подчинившись английскому литературному превосходству, мы примирились с ученичеством вместо того, чтобы стараться стать мастерами в литературном ремесле». Действительно, ни в XVIII, ни тем более в XVII в. американская литература не могла еще обреем ярко выраженного национального характера. Однако она неизменно шла по направлению к этой цели, по крупицам накапливая черты растущего национального своеобразия народа. В XIX в. в этом процессе произошел качественный скачок: писатели выступили дружной когортой как выразители молодого, только что сложившегося национального самосознания л своим творчеством внесли значительный вклад в ход его дальнейшего роста и становления. Борьба за создание национальной, подлинно американской литературы стола одним из стержневых моментов всей духовной жизни страны.
Романтизм господствовал в США очень долго. Он оставался ведущим художественным методом вплоть до завершения Гражданской войны между Севером и Югом в 1865 г. С ним связаны наивысшие достижения крупнейших писателей той поры: Ирвинга, Купера, Эмерсона, Торо, Эдгара По, Готорна, Мелвилла, Уитмена и др.
Сравнивая литературное развитие США и Европы, мы убеждаемся, что в Америке процесс смены направлений протекал замедленно. Хотя в Европе романтизм, как и в США, не сходил со сцены в течение всего XIX в. (достаточно вспомнить Гюго, де Костера, Джованьоли, Вазова, Войнич), он гораздо раньше, чем в Америке, утратил главенствующие позиции. Формирование пришедшего ему на смену реалистического метода началось в Европе примерно на полстолетие раньше, чем в США. В то время как в Европе вслед за классическим реализмом бальзаковского и диккенсовского типа уже появился натурализм, а затем ряд школ и течении, объединяемых под общим названием декаданса, в Америке реализм все еще отстаивал себя в борьбе с романтизмом.
В Европе сложнейшее переплетение социальных противоречий достигло в начале XIX в. необычайной остроты. Почти непрерывная цепь народных восстаний, войн и революций делала для писателей все более очевидным факт существования в обществе глубочайшего классового антагонизма. Поэтому в Европе рано началось формирование реализма — художественного метода, отличительная особенность которого состоит в осознании и отражении явлении действительности в социальных понятиях и категориях.
Романтизм такой особенностью не обладает. Социальная проблематика находит в нем свое отражение, но выступает в опосредствованной, преобразованной, нередко фантастической форме. Ни один романтик не мог бы назвать себя, подобно Бальзаку, «доктором социальных наук».
Общественные конфликты осознаются писателем-романтиком как конфликты сугубо этические, духовные, не находящиеся в прямой зависимости от законов исторического развития. В США такое осознание социальных конфликтов неизбежно должно было преобладать в литературе до тех пор, пока сами эти конфликты выступали в незрелой, непроявленной форме. Чем более ясной становилась по мере развития страны их классовая природа, тем дальше отходили писатели от их романтического осмысления. Когда общественный антагонизм в США начал действовать в полную силу, свидетельством чего явилась Хеймаркетская трагедия 1886 г., смена направлений в американской литературе стала совершившимся фактом. В конце XIX в. ведущее место в ней занял реализм.
Таковы были обстоятельства, обусловившие одну из главных особенностей американского романтизма— долгий период его господства.
К числу других важнейших черт следует отнести особый характер связи американского романтизма с Просвещением.
Как в Америке, так и в Европе эта связь была негативно-преемственной: романтизм и отрицал Просвещение, и развивал некоторые на заложенных в нем тенденции. В США сильнее была выражена преемственная сторона. Американские романтики в подавляющем большинстве продолжали борьбу просветителей за демократию, за честь и достоинство простого человека — представителя третьего сословия, за то, чтобы провозглашенное в Декларации независимости «право на жизнь, свободу и стремление к счастью» было предоставлено не только белым, но и цветным.
Фенимор Купер не случайно впервые получил признание с выходом романа «Шпион» (1821), где события американской революции овеяны дымкой героической легенды, прославляющей вождя повстанцев Джорджа Вашингтона и безвестных патриотов, слагающих свою жизнь к алтарю Свободы.
Более тесная связь американского романтизма с Просвещением объясняется особенностями американской революции, в которой демократическим силам удалось одержать более ощутимые победы, чем во французской (революция в США не привела к созданию диктатуры типа наполеоновской, не имела в числе своих последствий реставрации и т. д.). Кроме того, революция в США была неотделима от Войны за независимость; она означала не только победу буржуазного строя над феодальным, но и освобождение страны от колониального господства. Это еще более поднимало и укрепляло авторитет просветителей, выступивших в роли «отцов-основателей» американской республики.
В то же время романтизму был в сильнейшей степени присущ и антипросветительский пафос, слагаемые которого общеизвестны: скептицизм по отношению к возможностям человеческого разума, тяга к иррациональному, мистическому, культ интуиции, отрицание идеи «общего блага», «общественного договора», выдвижение в противовес этой идее представления об извечной вражде человека и общества, об одинокой личности, возвышающейся лад косной толпой и бросающей вызов всему миру, и т. д. На смену просветительской концепции изначального совершенства человеческой природы романтизм принес идею раздвоения личности, расщепления сознания. Часть романтиков отдала щедрую дань идеализации средневековья — эпохи, которая с просветительской точки зрения была исключительно неразумной.
В американском романтизме оппозиция просветительству была выражена значительно слабее, чем в Европе.
Отношение американских романтиков к основателям республики стало на позднем этапе развития романтизма более сдержанным, чем у Ирвинга и Купера, однако крайности отрицания были им в общем неведомы.
Аптипросветительская позиция ряда поздних американских романтиков сильнее всего проявилась, пожалуй, в области этики — в воззрениях на сущность ала и в нравственной оценке человеческой природы. Просветители исходили из представления об изначальном совершенстве природы человека и потому не уделяли должного внимания проблеме зла, считая его преходящим явлением, порожденным недостатком просвещения и правильного воспитания. Романтики уже поняли, что существование зла не может быть объяснено невежеством и необразованностью, источник его кроется на каких-то намного более неизмеримых глубинах, чем те, на которые указывали просветители. Им казалось, что в конечном счете зло порождается самой природой человека.
В американском романтизме отсутствовало резкое идейное размежевание, которое в Европе приводило к мировоззренческому противостоянию таких художников, как Байрон и Саути, Гюго и Шатобриан, Гейне и Новалис. Консервативное, а тем более реакционное мировоззрение не могло найти для себя в США питательной среды в виде прочных феодальных и католических традиций, остатков средневекового уклада и пр. С другой стороны, американским романтикам незнаком и тот революционный иди бунтарский порыв, который одушевлял многие произведения Байрона, Шелли, Лермонтова, Гюго, Гервега и т. д. Это объяснялось отсутствием в общественной жизни США революционной ситуации, подобно той, что существовала в Европе. Самым радикальным общественным движением, которое нашло отражение в американском романтизме, был аболиционизм. Однако аболиционисты, выступавшие с Библией в одной руке и Декларацией независимости в другой, ратовали в сущности за то, чтобы довести до конца американскую буржуазную революцию, распространив ее принципы в равной мере на белых и черных. Требования аболиционистов поддержало само правительство, возглавившее борьбу за отмену рабства в ходе Гражданской войны.
Отличительная черта и даже, пожалуй, парадокс литературного развития Соединенных Штатов заключался в том, что американская литература, надолго задержавшись на романтическом этапе, давно пройденном в других странах, зачастую создавала в русле этого метода произведения настолько новаторские, настолько опережавшие свое время, что они как бы «вырывались» в XX в. Это относится прежде всего к творчеству По, Торо, Мелвилла, Уитмена, Дикинсон. Все они страдали от недооценки, непризнания или полупризнания — и страдали во многом потому, что не вмещались в рамки своего века.
Не будет особым преувеличением сказать, что американская романтическая литература в значительной своей части была литературой неузнанных гениев, подлинные масштабы деятельности которых открылись только в последующее время.
Американский романтизм не сразу набрал ту высоту, которая позволила критикам употреблять для характеристики романтической эпохи в США такие определения, как «золотой век», «расцвет Новой Англии», «американский ренессанс», «литературное свершение» и т. д. В развитии романтизма в Соединенных Штатах явственно выделяется несколько этапов. Первый охватывает период от второго десятилетия века до конца 30-х годов; второй относится к двадцатилетию, предшествовавшему Гражданской войне; третий включает годы войны.
Три десятилетия творческой деятельности Купера, приходящиеся на 20-40е годы 19 века, можно разделить на три периода: первый-до его отъезда летом 1826г. в Европу. За эти первые шесть лет он пишет семь романов, в том числе три книги пенталогии о Кожаном Чулке («Пионеры», «Последний из могикан» и «Прерия»), два исторических романа («Шпион» и «Лайонель Линкольн») и первый морской роман «Лоцман». Второй период творчества-время путешествий по Европе. В это время создаются два морских романа («Красный корсар» и «Морская волшебница»), исторический роман «Долина Виш-тон-Виш» и трилогия о европейском феодализме («Браво», «Гейденмауэр», «Палач»). Третий период-возвращение на родину. Произведения этого периода: «Письмо к соотечественникам», трилогия о земенльной ренте («Сатанстоу», «Землемер», «Краснокожие»), социальные романы «Моникины», «Домой», «Дома», утопия «Кратер», завершена пенталогия о Кожаном Чулке («Следопыт» и «Зверобой») и написаны многие морские романы.
В «Пионерах» заложены две тенденции, ставшие определяющими во всем творчестве Купера. Это одновременно роман нравов и романтических приключений, соотношения дикости и цивилизации, природы и человека в тех специфических и неповторимых условиях, когда Америка переходила от периода колониальной спячки к бодрствованию и буржуазному прогрессу.
Главный герой пенталогии охотник Натаниэль Бумпо, выступающий под именами Зверобой, Соколиный Глаз, Следопыт, Кожаный Чулок, Длинный Карабин, бежит от американской буржуазной цивилизации все дальше на Запад, но она упорно настигает его.
Его величие в том, что он был первым американцем (вместе со своим автором), который увидел, что торгашеский дух наживы берет верх над справедливостью. И он ушел от своих соотечественников в леса, к суровым, но честным индейцам.
С годами Натти даже внешне стал походить на индейца. Ветры и морозы придали его коже медно-красный оттенок. Он носил куртку из выдубленных оленьих шкур волосом наружу, а его ноги были обуты в мокасины из оленьей кожи, украшенные, по индейскому обычаю, иглами дикобраза. Из этого же материала были сделаны и его знаменитые гетры, за которые поселенцы и прозвали его Кожаным Чулком.
«Пионеры» возникли как первая попытка на материале истории нравов заброшенного в глухих лесах северной части штата Нью-Йорк городка Темплтона нарисовать правдивую картину американской жизни.
Купер отвергает еще модный в Европе и Америке готический роман.
Первый роман Купера о Кожаном Чулке – самый реалистический во всей пенталогии и в наибольшей степени может рассматриваться как роман нравов, точной и тонкой реалистической детали.
«Пионеры» положили начало изображению конфликта между человеком и обществом в американском романе.
Вместе с Кожаным Чулком в роман входит великая романтическая стихия американского Запада. Романтика и реалистические элементы органически сочетаются в «Пионерах».
«Пионеры» - полемический роман. Спор идет между человеком и обществом, между буржуазной цивилизацией и природой, между законами, созданными людьми, и естественным правом человека. И так с первой до последней главы романа, со спора об убитом олене, составляющего завязку книги, до суда, тюремного заключения и бегства Натти Бумпо.
«Пионеры» буквально кипят страстями.
Преобладание эпического начала над психологическим отличает Купера, как и Ирвинга, от других американских романтиков, интересовавшихся по преимуществу духовным миром человека.
В этом романе Кожаный Чулок особенно тесно связан с американской действительностью, увиденной глазами писателя-романтика, а картины жизни американских «пионеров» в условиях фронтира светятся искренностью и чистотой первого чувства.
Времена года светятся в куперовском романе мягким очарованием воспоминаний детсва писателя.
Натти Бумпо всю жизнь бессознательно служил великому делу географического распространения материальной культуры в стране диких людей и оказался неспособным жить в условиях этой культуры, тропинки для которой он впервые открыл.
Когда судья Темпл впервые приехал в места, где происходит действие «Пионеров», его поразила девственная нетронутость природы этого края, «словно застывшей в молчании». В бескрайных лесных просторах не было ни единой прогалины, ни единой вырубки.
Конфликт зародился еще тогда, когда судья встретил в этом краю, который он считал своим, скваттера Натти Бумпо, построившего там хижину задолго до того, как судья Темпл узнал о существовании этой земли.
Протест Купера против бесчеловечности «американской демократии» проявляется в том, как он изобразил судебный процесс над Натти Бумпо, убившем оленя за десять дней до наступления законного срока охоты. Против системы американского законопорядка, воплощенной в судье Темпле, выступает человек простой и открытый, и вдруг начинают колебаться основы «незыблемого» порядка, установленного судьей. Слова Натти на суде – это гневная филиппика человека труда против общества, в котором деньги дают власть, а власть – законы, направленные против простого труженика.
Кожаный Чулок уходит в безлюдные просторы Запада. Это не только бегство в дикие прерии от людей и их пороков, но и утверждение человеческого достоинства и свободного труда, утверждение «лучших свойств человеческого духа», воплощенных в Натти Бумпо.
Издавна ведется спор, изобразил ли Купер своих индейцев реалистически или идеализировал их. Как писатель-романтик он создал поэтический мир жизни индейцев. В образах индейцев романтизм Купера проявился во всей своей полноте.
Завершающий роман из жизни Кожаного Чулка – «Прерию» (1827) – Купер пишет с подлинным эпическим размахом. Историко-философские размышления и обобщения с самого начала органически входят в ткань повествования. «Прерия» дает широкую картину жизни американского фронтира в его самой передовой части, исконных владений индейцев.
Кожаный Чулок предстает в «Прерии» отягченный годами, уже не зверобой и не воин: «он становится траппером, то есть звероловом, каких немало на Великом Западе. Стук топора прогнал его из любимых лесов, и в безнадежной покорности судьбе он ищет прибежища на голой равнине, протянувшейся до Скалистых гор. Здесь он проводит свои последние годы и умирает, как жил, философом-отшельником, обладавшим лишь немногими недостатками, не знавшим пороков, честным и искренним, как сама природа».
Кожаный Чулок постоянно одержим внутренним дуализмом. Он бежит из Темплтона из-за звука топора. В «Прерии» он приводит отряд Измаила Буша в рощу, которую семейство скваттера безжалостно вырубает, устраивая свой ночлег. В глазах Кожаного Чулка они совершают смертный грех – губят лес. Этого он никому не может простить.
На другой день, проводив караван переселенцев, Натти размышляет на месте опустошенной стоянки. В его мыслях вслух – горькое раздумье о смысле жизни.
Семейство скваттеров превращается в глазах старого траппера в стаю зверей, опустошающих своими набегами природу края. Сам Кожаный Чулок раздваивается между любимой им во всей ее первозданной нетронутости природой и той миссией первооткрывателей путей для наступления буржуазной цивилизации, которая делает его трагической фигурой, гонимой той самой цивилизацией все дальше на Запад.
Величественная сцена смерти Натти Бумпо , завершающая роман, - своего рода символ всей его жизни, прошедшей наготове перед новыми подвигами мужества и справедливости. Смерть Кожаного Чулка не только утверждение его морального превосходства. Это одновременно и победа той буржуазной цивилизации, которую он страстно ненавидел и распространению которой помимо своей воли содействовал.
Золото и блеск заходящего солнца в обеих сценах – первом появлении и уходе в мир иной Кожаного Чулка – окружает его образ ореолом святости.
Натти Бумпо – первый в американской романтический литературе «полнометражный» положительный образ, обладающий исторической конкретностью и социальной определенностью.
В «Прерии» окончательно определяется разделение индейцев на две категории в соответствии с их отношением к белым, наметившееся еще в «Последнем из могикан». Вместе с тем в «Прерии», как и в «Пионерах», с особой силой проявляется романтическая грусть по уходящему миру индейцев, на смену которому приходит проза буржуазного существования американского фронтира.
«Следопыт» пользовался исключительной популярностью у современников. Бальзак: «Купера нельзя превзойти, когда он приобщает вас к красотам американской природы, когда скользит с вами по озеру Онтарио, когда пристает к Тысяче островов, но он гораздо слабее в подготовке драмы и искупает эту слабость лишь красотой деталей».
«Зверобой» (1841) – последний из романов о Кожаном Чулке. Гармоническое слияние человека с природой означало для Купера-романтика добро. Разрыв с природой знаменовал собой зло.
В образе Гарри Марча, прозванного Непоседой, так же как и в близком ему другу по духу старике Хаттере, воплощен моральный кодекс типичного представителя буржуазного общества, для которого единственная ценность в жизни – это деньги. Ради них он готов на все, даже на убийство индейских женщин и детей, коль скоро за их скальпы правительство выплачивает щедрую награду. Он прямой предшественник жадного до наживы лесоруба Керби в «Пионерах», появившегося на тех же берегах озера Отсего через полвека. Гарри считает все человеческие расы гораздо ниже белой. Человек до тех пор не человек, пока не убил индейца, говорит Гарри. Натти хвастает другим: «Делавары прозвали меня Зверобоем, но не потому, что мне везет на охоте, а потому, что, убив множество оленей и ланей, я еще ни разу не лишил жизни своего ближнего».
Убийство первого индейца становится принципиально важным событием в жизни Зверобоя, именуемого отныне за свою меткость Соколиным Глазом.
В 1923г. Д.Г.Лоуренс положил начало фрейдистской интерпретации романов о Кожаном Чулке. Он чутко передает романтическое начало у Купера и в этом главное достоинство его анализа.
Отказом молодого Зверобоя от красавицы Джудит кончается роман и вместе с ним последняя из созданных Купером книг о Кожаном Чулке. Это обстоятельство дает фрейдистской критике повод строить многочисленные заключения о роли безбрачия в жизни Натти.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему