Веймарская республика в период мирового экономического кризиса и усиление нацистской опасности

Германия вступила в мировой экономический кризис, имея правительство «большой коалиции» (СДПГ, партия Центра, НДП, ННП) во главе с социал-демократом Германом Мюллером. Оно было сформировано в 1928 г. после выборов в рейхстаг, которые зафиксировали слабость позиции буржуазных партий и укрепление роли СДПГ. Социал-демократы получили ещё один шанс для активного влияния на формирование государственной политики и укрепления демократических институтов.

Антикризисная политика правительства «большой коалиции» опиралась на механизмы государственного регулирования экономики, но оказалась малоэффективной и противоречивой. Буржуазные партии требовали защитить «национального производителя». В декабре 1929 г. Имперский союз промышленности опубликовал меморандум под названием «Подъём или спад?». В ультимативной форме промышленники предлагали правительству снизить налог на капитал и активизировать инвестиционную политику. Но министры-социалисты на первый план выдвигали решение социальных проблем.

К этому времени Национал-социалистская рабочая партия Германии добилась крупных успехов. Ещё 9 июля 1929 г. радикальные правые объединились в имперский комитет по проведению плебисцита против плана Юнга. Проект урегулирования вопроса о репарациях, который был предложен комитетом экспертов под руководством американского банкира Оуэна Д. Юнга. Он предусматривал значительное улучшение существовавших условий. Более того, он увязывался с планом досрочного вывода оккупационных войск союзников из Рейнской области. Тем не менее, соглашение натолкнулось на ожесточённый отпор и во многих отношениях разочаровало даже тех, кто понимал зависимое положение страны. Было просто трудно согласиться с почти шестьюдесятью годами выплат по репарациям, если средств не было даже на взносы первых лет.

В главе комитета стоял лидер НННП Альфред Гугенберг. Организованный им плебисцит «явился не только первой кульминацией нового радикального курса, но одновременно и попыткой собрать под своим руководством разъединённых правых, прежде всего, «Стальной шлем», пангерманцев, земельный союз и национал-социалистов, и сорганизовать их для наступления, чтобы отвоевать старой верхушке хотя бы часть потерянного ею влияния». Гугенберг считал, что нашёл в лице Гитлера одарённого агитатора, способного включить массы в дело консерваторов.

Проект «Закона против закабаления немецкого народа» собрал в ходе плебисцита, хоть и с трудом, необходимую поддержку в 10 % голосов; но в рейхстаге к нему присоединилось всего 82 депутата из 318, а заключительный референдум от 22 декабря 1929 г. окончился поражением. Инициаторы проекта 14 %, т. е. всего около четверти необходимых голосов. После этой неудачи союз «национально ориентированных сил» распался.

И всё же для Гитлера это означало окончательный прорыв в большую политику. Благодаря поддержке со стороны многочисленных изданий концерна Гугенберга он сразу обрёл популярность, больше того: он заявил о себе как самой целеустремлённой силе в радах правых, охваченных разбродом и спорами. Сам он говорил о «большом переломе» в общественном мнении и называл «удивительным» то, «как здесь презрительное, высокомерное или глупое отрицание партии, всего пару лет тому назад бывшее само собой разумеющимся, превратилось в ожидание, полное надежды».

Союз с Гугенбергом «сделал возможным и многочисленные связи с экономикой, которая в общем и целом раньше годами поддерживала внешнюю политику Штреземана, однако же решительно воспротивилась плану Юнга. До тех пор Гитлер, если отвлечься от редких исключений вроде Фрица Тиссена, пользовался материальной поддержкой только у сравнительно мелких фабрикантов».

В марте 1930 г. назрел правительственный кризис. В его основе оказались социальные проблемы. Социал-демократы предложили повысить социальные пособия за счёт увеличения отчислений работодателей в фонд по безработице с 3,5 до 4 %. Для них пособия по безработице служили мерилом социальной политики партии. ННП, которая ориентировалась на интересы промышленников, категорически отказалась поддержать предложение социал-демократов. Под давлением свободных профсоюзов, требовавших защитить безработных, СДПГ настаивала на своём предложении. Она не приняла и компромиссного варианта, предложенного Центром. Оказавшись в изоляции, фракция СДПГ вышла из коалиции, и 27 марта 1930 г. кабинет Мюллера прекратил существование.

Некоторые историки считают, что произошёл «самоотказ» социал-демократов от политического компромисса, который прежде лежал в основе веймарской системы. Возможно, лидеры СДПГ проявили в марте 1930 г. политическую близорукость, решившись возложить ответственность за провал политики правительства на буржуазные партии. Но, скорее, ННП и партия Центра «выдавливали» социал-демократов из правительственной коалиции. В экстремальных условиях начавшегося кризиса буржуазные партии стремились реализовать свои взгляды на пути его преодоления. В марте 1930 г. произошёл не просто полный развал «большой коалиции» - началась первая фаза распада веймарской государственной системы. Правительство Мюллера стало последним парламентским правительством Германии. Экономический кризис стал катализатором краха парламентской системы.

По мнению некоторых исследователей, «высшей государственной бюрократии, делавшей ставку на авторитарно настроенного президента Гинденбурга, не удалось бы так легко осуществить антипарламентский поворот, если бы партии «большой коалиции» сколько-нибудь сопротивлялись этому. Руководители крупнейших внутрисистемных партий (СДПГ, «Центр», ННП, НДП) сознавали, что действовавшая система власти ведёт в тупик, и согласны были на её изменение, но не захотели бороться за право сделать это вместе с правительственными чиновниками, отказались взять на себя ответственность в трудном деле, успех которого не был гарантирован». К.-Д. Эрдман утверждал, что «Веймарская система не была разрушена её врагами, а пала вследствие законодательного вакуума и самовыключения парламента».

Отказ от парламентской демократии в начале 1930-х гг. отвечал общим настроениям германского общества. Правительственные кризисы, длительные и нередко бесплодные парламентские споры, межфракционная борьба и отстаивание партийных интересов дискредитировали идею парламентаризма в глазах многих немцев. Они считали, что «партийное государство» обанкротилось, что президентская система в условиях кризиса более приемлема и, безусловно, обеспечит экономическое и политическое оздоровление. Новые политические настроения уловили и форсировали буржуазные политические партии, промышленно-финансовые круги, Гинденбург и его окружение. Они не хотели больше иметь дела ни с социал-демократами, ни вообще с парламентским правительством. Формировалась точка зрения, согласно которой парламентскую систему следовало заменить авторитарной властью, президентским правлением.

30 марта 1930 г. Гинденбург, в соответствии с конституцией, назначил канцлером Генриха Брюнинга, председателя парламентской фракции партии Центра. В правительство вошли представители БНП (Баварская народная партия), НДП, ННП, НННП. Это был кабинет, основанный не на доверии рейхстага, а на доверии президента. Правительство получило возможность управлять страной через принятие чрезвычайных декретов. Но его слабость заключалась в том, что большинство рейхстага могло объявить кабинету вотум недоверия. И тогда президент должен был либо отправить своё правительство в отставку, либо распустить рейхстаг и в течение двух месяцев провести его новые выборы.

В первые месяцы правления кабинет Брюнинга пытался решать финансово-экономические проблемы с использованием парламентских традиций. В июле правительство направило в рейхстаг проект бюджета на 1930 г., названный «программой экономического оздоровления» страны. Правительство опиралось на следующие принципы: сбалансированность бюджета за счёт сокращения государственных расходов и увеличение доходов. Урезались расходы на социальные программы, в том числе: пособия по безработице - на 30 %, пенсии - на 20-40 %. Напрямую ущемлялись интересы около 7 млн. человек (вместе с семьями). Одновременно правительство оказывало помощь ряду государственных и частных предприятий основополагающих отраслей экономики. Около 100 млн. марок выделялось для поддержки сельскохозяйственного производства в восточных районах страны («восточная помощь»).

Представляя программу рейхстагу, канцлер предупредил, что в случае отклонения она будет проведена в жизнь путём принятия чрезвычайных декретов. Голосами депутатов левых партий программа была провалена в рейхстаге. Тогда 17 июля 1930 г. по представлению Брюнинга президент подписал первый чрезвычайный декрет «Об устранении экономических, финансовых и социальных нужд». Парламент сделал ответный шаг, и большинством голосов депутаты отклонили чрезвычайный декрет президента. Ответом на действия парламентского большинства явился подписанный президентом декрет о роспуске рейхстага с 18 июля. Парламентские выборы были назначены на 14 сентября. Брюнинг рассчитывал, что в новом рейхстаге он найдёт полную поддержку своей политики. Это был сильный удар по престижу Веймарской республики, и нанёс его не нацист Гитлер, а стоявший на платформе парламентаризма Брюнинг.

Выборы прошли при значительной активности масс. На избирательные участки пришло 82 % избирателей - почти на 7 % больше, чем в 1928 г. Однако результаты голосования не принесли удовлетворения Брюнингу.

Заметно выросло число голосов, поданных за КПГ (на 1,3 млн.). В условиях углубляющейся радикализации масс за коммунистов проголосовало 4 млн. 592 тыс. человек - 13 % принявших участие в выборах. Это был несомненный успех. Парламентская фракция коммунистов (77 мандатов) стала третьей по численности. За СДПГ проголосовало 24,5 %, но это было на 1,5 % меньше, чем в 1928 г (потеряно 0,5 млн. голосов), но социал-демократы сохранили самую крупную фракцию в рейхстаге. В целом обе рабочие партии даже несколько увеличили число собранных голосов (13,2 млн. против 12,4 млн. в 1928 г.).

КПГ свои успехи в избирательных кампаниях связывала с рабочим классом, который в массе своей голосовал за социал-демократов. Коммунисты стремились скомпрометировать СДПГ в глазах рабочих. В борьбе против СДПГ коммунисты стали активными пропагандистами теории «социал-фашизма». Теория «социал-фашизма» была призвана обозначить классовое «перерождение» социал-демократии, потерю ею характера пролетарской партии и превращение в партию «империалистической», «фашизирующейся» буржуазии.

Буржуазный лагерь оказался в состоянии раскола.

Серьёзное поражение потерпела НДП. Вследствие непоследовательности и колебаний партии в отношении демократических принципов, она теряла связи с массовым избирателем, превращаясь в партию немецких либералов-интеллектуалов. За НДП, которая стала называться «Немецкой государственной партией» (НГП), проголосовало только 4 % избирателей (было потеряно 200 тыс. голосов). Неудачными оказались результаты выборов и для ННП. После смерти в 1929 г. Густава Штреземана партия сошла с либеральных позиций, но не смогла конкурировать с правыми в борьбе за их электорат. В 1930 г. ННП получила 4,5 % голосов, потеряв 1,1 млн. избирателей.

Печальными оказались результаты и для НННП. В 1928 г. её фактическим лидером стал газетный магнат Альфред Гугенберг, который отказался от наметившегося сближения партии с республикой. Это привело НННП к расколу. Из её парламентской фракции вышли 29 депутатов. Число голосовавших избирателей за НННП в 1930 г. составило только 7 % (она потеряла 1,9 млн. голосов). Единственной буржуазной партией, которая сохранила свои позиции, оказалась партия Центра (за неё проголосовали 12 % избирателей).

Зато НСДАП собрала 6 млн. 409 тыс. избирателей (прирост 3,6 млн.). Фракция нацистов в рейхстаге (107 депутатов) стала второй по численности. Тем самым она превратилась во вторую по значению политическую партию в рейхстаге. За нацистов голосовали больше в восточных протестантских и северных районах, чем в католических западных и южных. Их больше поддерживали в сельской местности и мелких городах, чем в крупных промышленных центрах.

Современники в большинстве своём понимали историческое значение состоявшегося события. Акценты могли быть различными, но в основном его объясняли глубоким кризисом партий и их системы и считали выражением растущего неверия в жизнеспособность либерально-капиталистического строя и вместе с тем - всё большего стремления к радикальному изменению всех существующих отношений: «Большинство избирателей, благодаря которым крайние партий приобрели новые мандаты, вовсе не являются радикальными – эти люди просто не верят в старые порядки». Доклад регирунгспрезидента Кобленца от 14 февраля 1931 г. также свидетельствует о том, что люди, голосовавшие за НСДАП, являлись  не столько сторонниками Гитлера, сколько противниками существовавшего тогда в Германии политического режима. По словам Иоахима Феста, в 1930 г. всё более широкие слои и правых, и левых ждали, что государство вспомнит о своей функции и вернётся к своему традиционному облику. Все до того подавляемые сомнения в партийно-демократическом режиме, всё до поры до времени дремавшее пренебрежение к парламентаризму, «чуждому немцам», теперь, в атмосфере порождённого кризисом отчаяния, вырвалось наружу и обрело такую убедительность, с которой не могли справиться никакие логические доводы. Тезис Гитлера, повторенный тысячекратно, что это государство – не что иное, как дань врагам и худшее из кабальных условий Версальского договора, не мог не вызвать резонанса в широких кругах».

В результате выборов в рейхстаге сложилось следующее соотношение сил: буржуазные партии оказались в меньшинстве, получив всего 178 мандатов из 577; партии прежней «большой коалиции» также не имели парламентского большинства (280 депутатов). Открытые противники республики - КПГ и НСДАП - вместе с НННП получили 222 мандата. Брюнинг сохранил пост рейхсканцлера.

После 14 сентября Гитлер развернул серию мероприятий, которая принесла партии новые успехи. На выборах в городской парламент Бремена 30 ноября ей удалось собрать почти вдвое больше голосов, чем на выборах в рейхстаг, и завоевать свыше 25 % мандатов, тогда как все другие партии понесли потери. Сходные результаты были достигнуты в Данциге, Бадене и Мекленбурге. За два с половиной месяца, оставшихся до конца года, число членов НСДАП возросло почти на 100 тыс. человек, до 389 тыс. Союзы по интересам, следуя явной тенденции, в свою очередь приспосабливались к новой расстановке сил, «и в руки НСДАП почти сами собой шли связи и позиции, которые значительно способствовали дальнейшему расширению и укреплению движения».

В это время руководство СДПГ стало склоняться к мысли о заключении союза с правительством. После того как социал-демократы стали поддерживать Брюнинга, Гитлеру удалось представить своё движение как единственную национальную альтернативу всем разновидностям «марксизма», как большевистского, так и реформистского. Теперь он мог апеллировать как к широкому недовольству парламентской демократией, которая к тому времени действительно потерпела крах, так и к гарантированному со времён Бисмарка праву народа на участие в политической жизни (в виде всеобщего, равного избирательного права, которое утратило своё политическое значение при правительствах Брюнинга.

Нацистская фракция в рейхстаге действовала достаточно агрессивно. Как явствует из доклада парламентского комитета по надзору за соблюдением процедуры, против 107 депутатов НСДАП было внесено 400 жалоб. Когда в феврале 1931 г. был принят закон, ограничивавший возможности злоупотреблений депутатским иммунитетом, национал-социалисты вообще ушли из рейхстага. Теперь национал-социалисты ещё интенсивнее развернули работу на улицах и в залах собраний, где они – не без основания – надеялись эффективнее укрепить свою репутацию и пополнить собственные ряды. Покинув рейхстаг, национал-социалисты проявили большую последовательность, чем остальные партии.  Разумеется, но сделали всё возможное, чтобы парализовать рейхстаг и лишить его всякого престижа, но он и без того перестал быть центром принятия политических решений.

По словам Иоахима, Феста, «это перемещение центра тяжести власти стало возможным только потому, что отвечало стремлению практически всех партий уклониться от политической ответственности». Он пишет: «…и левые, и правые партии в момент кризиса свалили ответственность на презираемого «эрзац-кайзера», чтобы только о них не подумали, будто они как-то связаны с предстоящими непопулярными решениями».

Поскольку приверженцы Гитлера были связаны между собой не столько политическими убеждениями, сколько неустойчивыми эмоциями, меняющимися в зависимости от момента, он больше других нуждался в новых, притом ощутимых, успехах. Начиная с весны 1931 г., Гитлер стремился посредством какой-то широкой акции завоевать доверие и поддержку влиятельных сил. Яснее, чем когда-либо, он осознавал, что, опираясь только на успех в массах, никогда не достигнет правительственной власти. Статья 48-я, сосредоточившая власть в руках президента и его ближайшего окружения, снизила вместе с властью парламента и значение побед на выборах: основанием для притязания на пост канцлера было теперь не число собранных голосов, а воля президента. Поэтому завоевать Гинденбурга было в известном смысле важнее, чем получить большинство голосов.

Гитлер стал действовать на разных уровнях одновременно. Командование рейхсвера, приняв решение об установлении более тесных контактов с НСДАП, в начале 1931 г. разрешило национал-социалистам служить в пограничных войсках. В качестве ответного шага Гитлер своим указом от 20 февраля запретил штурмовикам участие в уличных схватках, а их подразделение в Касселе, вооружившееся вопреки приказу, распустил. Рём в апрельском циркуляре заявил, что, если Гитлер станет канцлером, отряды СА будут «возможно, излишними».

Когда католические епископы заявили об опасности, исходящей от Гитлера, он немедленно послал своего связного Германа Геринга как человека, внушающего доверие, с посреднической миссией в Рим. В интервью, данном им газете «Дейли экспресс», Гитлер высказался за интенсивное сотрудничество немцев и англичан в борьбе за отмену репараций, «показал себя человеком рассудительным и зрелым и всячески подчёркивал объединяющие моменты».

Не оставил он и своих притязаний на благосклонность предпринимательских кругов. Отто Дитрих, располагавший обширными семейными связями в промышленных кругах и с августа 1931 г. заведовавший отделом печати НСДАП, заметил: «Летом 1931 года фюрер в Мюнхене внезапно принял решение о систематической обработке влиятельных хозяйственников, составляющих ядро сопротивления, и поддерживаемых ими партий центра». Гитлер предпринял длительную поездку по всей Германии, чтобы провести доверительные переговоры. Грегора Штрассера и Готфрида Федера, которые в подтверждение уже отброшенных социалистических целей потребовали в рейхстаге экспроприации «банковских и биржевых воротил», Гитлер демонстративно заставил снять их предложение, а когда коммунистическая фракция внесла это предложение, не изменив в нём ни слова, он принудил депутатов голосовать против. Наконец, в первые дни июля Гитлер в Берлине встретился с Гугенбергом, а вскоре – с представителями «Стального шлема» Зельдте и Дюстербергом, которые, как и в 1929 г., склоняли его к союзу. Затем состоялась встреча Гитлера с фон Шлейхером и начальником главного управления сухопутных войск, генералом фон Хаммерштайном-Эквордом. Совещался он и с Брюнингом, и с военным министром генералом Грёнером. Целью переговоров было взаимное выяснение намерений и сближение – с тем, чтобы включить Гитлера в систему, против самого принципа которой он боролся, поймать его в сеть тактических союзов и, как считал Грёнер, «теперь уже вдвойне, даже втройне привязать его к столпу легальности». Результат же заключался в том, что вождю НСДАП удалось обрести статус равноправного партнёра: все эти переговоры вдохновили приверженцев, запутали противников и впечатлили избирателей. Неудачно окончился лишь разговор с Гинденбургом, состоявшийся 10 октября при посредничестве фон Шлейхера.

В 1931 г. кризис в Германии углубился. 13 июля 1931 г. обанкротился один из крупнейших немецких банков – Дармштадтский национальный банк «Дармштадтер унд Национальбанк» - один из основных немецких банков, потерпели крах и некоторые другие банки. Прекратились платежи, кредитование, была приостановлена выдача зарплаты. Началось «бегство капиталов» за границу. Распоряжением правительства временно были закрыты все немецкие банки, что вызвало панику среди мелких вкладчиков. Мероприятия правительства Брюнинга - увеличение налогов, уменьшение жалованья служащим и заработной платы рабочим, а также пособий по безработице - никак не могли остановить кризис, они только увеличивали непопулярность правительства во всех слоях населения.

Финансовое положение страны осложнялось и необходимостью выплаты репарационных взносов и долгов по внешним займам. В июне 1931 г. Гинденбург обратился с личным письмом к президенту США Герберту Гуверу с просьбой о временном замораживании всех германских долгов. 20 июня 1931 г. американское правительство объявило о введении годичного моратория («мораторий Гувера») на все виды платежей по международным долгам и репарациям. Летом 1932 г., уже после отставки кабинета Брюнинга, мораторий был продлён ещё на 3 года.

Тем временем «национально ориентированные силы» предприняли ещё одну попытку консолидации. 11 - 12 октября 1931 г. в Бад-Гарцбурге прошла конференция лидеров правых партий и организаций: НСДАП, НННП, Пангерманского союза, «Стального шлема» и др. Присутствовали отставные генералы, известные банкиры и промышленники», крупные аграрии. Здесь был оформлен союз, получивший название «Гарцбургского фронта». Однако намерения Гугенберга создать под своим руководством единый блок «национальных сил» натолкнулись на противодействие Гитлера, который сам претендовал на лидерство в «едином национальном фронте», и «Гарцбургский фронт» развалился.

В конце ноября 1931 г. в земле Гессен, где у власти находилось правительство социал-демократов, были обнаружены документы, свидетельствовавшие о том, что в случае образования нацистского правительства СА и НСДАП намерены установить в стране режим террора. Эти документы получили название «боксхеймских документов», поскольку были обнаружены на вилле «Боксхеймергоф». Но к этому времени представлялось уже сомнительным, могли ли полицейские или правовые меры ещё как-то обуздать национал-социалистическое движение и не получилось ли бы в результате в высшей степени нежелательного психологического эффекта. Во всяком случае, прусский министр внутренних дел Зеверинг в декабре 1931 г. отказался от плана, заключавшегося в том, чтобы силами полиции арестовать Гитлера прямо на одной из его пресс-конференций в отеле «Кайзерхоф» и выслать из Пруссии. А генерал фон Шлейхер в ответ на требование энергичных мер против национал-социалистов, прозвучавшее в ходе одного из совещаний, сказал: «Для этого у нас уже нет достаточных сил. Если мы попытаемся это сделать, нас просто сметут!».

27 января 1932 г. в Гитлер выступал перед 300 представителями финансово-промышленной элиты в Промышленном клубе Дюссельдорфа. Речь длилась два с половиной часа, в ней он подробно ознакомил своих слушателей с программой партии не только по отношению к крупному капиталу, но и по всем вопросам. Гитлер изложил «позитивную программу» НСДАП, выдвинув при этом два тезиса. Первый - установление сильной власти в Германии обеспечит небывалый расцвет германской экономики и откроет путь к мировому господству немецкого капитала. Второй - установление сильной власти обезопасит немецких монополистов от коммунистической угрозы. Речь Гитлера в Дюссельдорфе имела громадный успех. В книге «С Гитлером - к власти» Отто Дитрих писал: «Речь оказала на промышленников сильное действие, что особенно ясно выявилось во время последующих месяцев борьбы» (имеются в виду президентские выборы 1932 года. - Авт.). Накануне выборов касса нацистской партии значительно пополнилась.

Брюнинг искал пути нейтрализации НСДАП, но при этом исключал привлечение Гитлера в состав кабинета. В январе 1932 г. перед Брюнингом встала большая проблема - истекал срок полномочий президента Гинденбурга. Брюнинг решил продлить этот срок на два года без выборов, боясь, что на выборах Гинденбург потерпит поражение, и планы создания «президентского правительства», не имеющего прочного большинства в рейхстаге, будут сорваны. При этом Брюнинг ссылался на то, что Гинденбург слишком стар, чтобы справиться со всеми проблемами, связанными с новыми выборами и предвыборной кампанией. Однако для отмены выборов Брюнингу нужна была поддержка всех правых сил, в том числе и НСДАП, и он вновь обратился к Гитлеру. Брюнинг предложил вождю нацистов поддержать его требование о продлении президентского срока на один-два года. Но Гитлер отклонил просьбу Брюнинга, т. к. он добивался ослабления позиций канцлера.

Брюнинг рассчитывал и на поддержку СДПГ, которая с осени 1930 г. придерживалась политики толерантности по отношению к правительству. Брюнинг и партия Центра, в свою очередь, поддерживали существование левоцентристской коалиции в Пруссии. Однако переговоры с этими о конституционной реформе закончились неудачей. Брюнингу с трудом удалось уговорить Гинденбурга баллотироваться на новый президентский срок. Канцлер надеялся, что избиратели проголосуют за фельдмаршала, и будет выиграно время для преодоления нацистской опасности. Гинденбург же к тому времени уже, как писал Андреас Дорпален, «жил в собственном мире и за политическими и экономическими событиями в стране наблюдал с усталой отрешённостью».

Президентские выборы состоялись. В первом туре президентских выборах (13 марта 1932 г.) результаты были следующие:

Гинденбург - 18 651 497 (49,6 %);

Гитлер - 11 339 446 (30,1 %);

Тельман - 4 983 341 – (13,2 %);

Дюстерберг (НННП) - 2 557 729 (6,8 %).

10 апреля состоялся второй тур голосования. За Гинденбурга проголосовали 19 359 983 человек (53,0 %), за Гитлера - 13 418 547 (36,8 %), за Тельмана - 3 706 759 (10,2 %).

Гинденбург был обязан своим избранием поддержке социал-демократов. Они стремились не допустить к власти Гитлера и считали Гинденбурга «меньшим злом». СДПГ и другие республиканские партии просто не имели единого кандидата, способного победить Гитлера. В победе Гинденбурга СДПГ видела успех своего политического курса.

Больших успехов добились нацисты и на выборах в ландтаги. Они победили в Ангальте, Вюртемберге, Гамбурге. Особо важными были итоги голосования на выборах в прусский ландтаг, состоявшихся 24 апреля: национал-социалисты «сохранили 36 % голосов, которые они получили во время президентских выборов; со своими 162 мандатами из 423 они стали самой сильной партией в ландтаге. Одного из своих агитаторов, судейского чиновника среднего ранга, Керля из Ганноверской провинции, они в состоянии были провести председателем ландтага». Правившая здесь «веймарская коалиция» была разрушена. Прежний кабинет социал-демократа Отто Брауна сохранил свою власть только потому, что глава прусского правительства избирался квалифицированным большинством депутатов. Тем не менее, весной 1932 г. НСДАП, по словам Конрада Гейдена, «была далека от того, чтобы собрать абсолютное большинство голосов».

Успехи нацистов вызвали в верхних эшелонах власти уверенность в том, что необходимо привлечь НСДАП к управлению государством. Но Брюнинг по-прежнему отказывался включать Гитлера в состав правительства. Более того, 14 апреля 1932 г. были запрещены «штурмовые отряды» (СА) и ношение униформы штурмовиков, усилились наказания за нарушения общественного порядка. Бавария и Пруссия запретили своим государственным служащим вступать в экстремистские организации.

В этот момент в помощь национал-социалистам в более чем достаточной мере пришла германская юстиция. Верховный прокурор не нашёл в опубликованных министром внутренних дел Пруссии Зеверингом документах нацистской партии ничего преступного и отказался возбудить против национал-социалистов преследование за государственную измену. Поэтому президент, подписавший декрет о роспуске штурмовых отрядов, почувствовал себя поставленным в неловкое положение. К тому времени ближайшее окружение президента и сам Гинденбург уже приняли решение «приручить» Гитлера, чтобы использовать его в своих интересах.

Полагаясь на поддержку президента, канцлер Брюнинг, по словам Иоахима Феста, «настроил против себя некоторых из тех «могущественных», заручиться благоволением которых его противник Гитлер так настойчиво – и небезуспешно – старался. Отказ считаться с определёнными требованиями промышленников заставил их ещё более отойти от правительства, а теперь от него отвернулись и крупные аграрии, группировавшиеся вокруг Гинденбурга. Особенно их возмутило намерение Брюнинга поставить размер материальной помощи хозяйствам, испытывавшим трудности, в зависимость от их рентабельности, а владения, безнадёжно увязшие в долгах, предоставить переселенцам в ходе задуманной широкомасштабной акции по смягчению последствий безработицы. Немедленно начались нападки на канцлера со стороны затронутых групп, и дело дошло до того, что его стали упрекать в большевистских наклонностях. Теперь уже невозможно доказательно утверждать, какая именно мотивировка подействовала на старого и уже плохо ориентирующегося президента, подвергнутого массированному давлению, однако не подлежит сомнению, что это сыграло свою роль в его решении расстаться с Брюнингом». По мнению Андреаса Дорпалена, именно аграрная программа, изложенная в декрете, проект которого в мае 1932 г. был представлен рейхстагу министром финансов Дитрихом, «внесла самый весомый вклад в падение правительства».

Было принято решение о замене Брюнинга другим канцлером, который покончил бы с остатками парламентской республики и создал предпосылки для перехода к президентской диктатуре. 30 мая 1932 г. канцлер вместе с министрами был отправлен в отставку. Как утверждал А. Дорпален, «основной причиной увольнения Брюнинга стала твёрдая убеждённость маршала, заботливо выпестованная его окружением, что канцлер не сможет справиться с нацистским движением и должен быть заменён тем, кто сможет держать это движение в узде. Иначе страну охватит гражданская война. Какими бы ошибочными ни были его действия, их нельзя считать проявлением непорядочности. Однако увольнение Брюнинга было подготовлено закулисными интригами…».

А. Е. Глушков пишет: «Политика кабинета Брюнинга и фигура самого канцлера широко обсуждается в исторической литературе. Советские историки считали Брюнинга «монархистом», «политическим партнёром» нацистов, главным «исполнителем» воли реакционеров, канцлером, «открывшим» Гитлеру путь к власти. В немецкой историографии оценки деятельности Брюнинга более дифференцированы, порой откровенно противоположны. Одни историки считают его политику «последней попыткой» спасения веймарской демократии, другие - «первой ступенью» её разрушения. Именно его политика бережливости часто считалась причиной углубления кризиса страны. Но важно отметить, что Брюнинг был противником любой диктатуры. Предотвратить её наступление он рассчитывал установлением временного авторитарного президентского правления, оставаясь на посту канцлера. Это могла быть консервативная альтернатива нацистскому режиму. Но Брюнинг оказался в изоляции и был бессилен остановить пронацистские силы. Это была не вина, а беда канцлера Брюнинга. С его отставкой завершилась умеренная фаза президентской системы управления». По словам Уильяма Ширера, «Брюнинг надеялся восстановить устойчивое парламентское государство и вывести страну из углубляющегося экономического кризиса и политического хаоса. Трагедия этого благонамеренного и демократично настроенного патриота заключалась в том, что, стремясь к своей цели, он, сам того не желая, рыл яму немецкой демократии и расчищал дорогу Адольфу Гитлеру».

1 июня 1932 г. было создано новое правительство, которое возглавил Франц фон Папен. Он имел связи в промышленных и военных кругах, принадлежал к аристократическому «Клубу господ». Папен никогда не был сторонником парламентаризма. Некоторые немецкие историки именуют его «откровенным реакционером». Незадолго до вступления в должность канцлера Франц фон Папен состоял в партии Центра. Он согласился занять пост главы исполнительной власти вопреки мнению руководства, за что был исключён из партии.

По словам Конрада Гейдена, «Шлейхер извлёк Папена из политической неизвестности и рекомендовал его президенту. С помощью Папена он надеялся либо перетянуть на свою сторону, либо расколоть центр. Привлечение центра на свою сторону сразу же оказалось несбыточной мечтой, ибо оскорблённый центр немедленно перешёл в оппозицию к бывшему члену партии, который позволил использовать себя для свержения достопочтенного Брюнинга. Не произошло также и раскола, наоборот, центр в борьбе против Франца Папена собрал большее количество голосов».

Кабинет фон Папена был президентским и не имел парламентской поддержки. Ключевой фигурой кабинета стал генерал Курт фон Шлейхер, занявший пост военного министра. Он должен был обеспечить прочность кабинета, имея тесные связи с президентом и рейхсвером. Как писал Андреас Дорпален, «тот бесспорный факт, что Папен не имел ни одного из качеств настоящего государственного деятеля, генерала не слишком волновал, поскольку он сам намеревался руководить правительством из-за кулис».

Опираясь на доверие президента, фон Папен стал претендовать на самостоятельность и выдвигать планы «великосветского» государственного переустройства Германии. Его проект «нового государства» предусматривал создание авторитарного режима, в котором центр власти находится в руках президента. Президент получает право единолично формировать независимое от партий и парламента имперское правительство. Сам парламент становится двухпалатным. Избираемый по новой, консервативной системе рейхстаг превращается во «вторую палату», лишённую права формирования и отзыва правительства. Его полномочия существенно ограничиваются «первой палатой», члены которой назначаются президентом пожизненно. Так фон Папен надеялся обеспечить господство аристократических слоёв. Опираясь на президентскую власть и рейхсвер, он предлагал запретить НСДАП, КПГ и, возможно, другие партии.

Но фон Папен натолкнулся на сопротивление фон Шлейхера, который опасался, что прямое столкновение рейхсвера с коммунистами и национал-социалистами приведёт страну к гражданской войне. Фон Шлейхер придерживался концепции «приручения» нацистов путём включения Гитлера в правительство правой коалиции.  Поэтому новое правительство пошло на далеко идущие уступки нацистам: 4 июня был распущен рейхстаг, а 15 июня - отменён запрет СА. Обе уступки способствовали усилению позиций национал-социалистского вождя, и поэтому он «сохранял доброжелательный нейтралитет в отношении правительства, которое вскоре проявило себя как консервативное, чуждое народу и реакционное».

Досрочные выборы в рейхстаг были назначены на 31 июля. К этому времени «во внешней политике благодаря большой подготовительной работе Брюнинга Папену удалось урегулировать проблему с обременительными репарационными платежами. На конференции в Лозанне все репарационные долги Германии были прощены, за исключением одной завершающей суммы в три биллиона марок (715 000 000 долларов), выплаты которой в действительности никто не ожидал. Папен, однако, не сумел добиться других важных уступок, таких, как ликвидация пункта о военной вине или получение права на перевооружение. Поэтому непримиримые правые объявили Лозаннское соглашение поражением, а «Центр» приписал достигнутый успех Брюнингу».

Если успехи фон Папена в сфере внешней политики были более чем скромные, на внутриполитической арене их не было вообще. Он вызвал недовольство своими финансовыми декретами. По большей части это были декреты, которые подготовил Брюнинг, но несколько изменённые по настоянию аграриев. Появились и новые декреты, снизившие налоговое бремя промышленных предприятий, чтобы стимулировать расширение производства, и одновременно урезавшие выплаты мизерных пособий по безработице.

Новый канцлер «настроил против себя… важную группу сторонников Брюнинга – правительства других немецких государств. Государства Южной Германии были недовольны и встревожены падением Брюнинга. Они были категорически против разрешения СС и СА, что могло ввергнуть их страны в пучину новых беспорядков. Их также не могли не волновать слухи о замене прусского правительства, временно исполняющего свои обязанности, имперским комиссаром. Не имея возможности сформировать свои собственные правительства большинства, Бавария, Вюртемберг и Баден имели все основания для беспокойства. Если они допустят, чтобы Пруссия управлялась рейхом, такая же судьба может постигнуть их тоже, в результате чего их государства утратят свою самостоятельность и будут низведены до положения провинций, управляемых из Берлина».

Повторное разрешение деятельности нацистских военизированных формирований не только не обеспечило порядок внутри страны, но и привело к участившимся стычкам между «правыми» и «левыми». Политическая ситуация в Германии была близка к гражданской войне. На улицах немецких городов между штурмовиками и их противниками начались ожесточённые столкновения, в которые были вынуждены вмешиваться войска. Национал-социалисты развернули массовый террор против жителей «красных», преимущественно рабочих, районов. Штурмовые отряды совершали регулярные рейды в пролетарские кварталы Берлина, города Рура, Силезии и других промышленных районов. Для защиты от таких рейдов начали создаваться отряды пролетарской самообороны. В ряде случаев столкновения между отрядами СА и пролетарской самообороной превращались в настоящие сражения. В одной лишь Пруссии с 1 по 20 июня произошло 461 заранее подготовленное уличное сражение, стоившее 82 убитых и 400 тяжелораненых. В боях, происходивших в июле, погибло 86 человек, в том числе 38 нацистов и 30 коммунистов.

17 июля в северогерманском городе Альтона, расположенном близ Гамбурга, произошло столкновение между нацистами и коммунистами. Его результатом стало более 80 пострадавших, причём 17 человек погибли. Столкновения в Альтоне послужили поводом для давно готовившегося кабинетом фон Папена удара по социал-демократам. В Пруссии тогда ещё функционировало социал-демократическое правительство Брауна - Зеверинга. Фон Папен утверждал, что оно «недостаточно энергично вело борьбу против коммунистов. Главным свидетелем в подтверждение этих обвинений был привлечён один из чиновников Зеверинга, оберрегирунгсрат Диль, который позднее, при Геринге, был назначен в Пруссии начальником тайной полиции. Целью этих обвинений было придать по возможности популярный характер походу против Пруссии. Более серьёзным политическим основанием служил аргумент, что Пруссией управляет кабинет, не пользующийся авторитетом в парламенте, формально смещённый, кабинет, против которого парламентское большинство вело яростную борьбу».

Для «национальных сил» было важно свергнуть правительство Брауна - Зеверинга, чтобы в главной германской земле обеспечить полную поддержку своим планам. Однако добиться этого конституционными методами оказалось невозможно, несмотря на большой прирост голосов, поданных за нацистов. Поэтому фон Папен решил действовать неконституционным путём. В обход конституции он 20 июля назначил нового премьер-министра Пруссии (этот пост занял ставленник Круппа Франц Брахт), который явился в сопровождении также вновь назначенного полицай-президента в резиденцию Зеверинга и приказал тому «очистить помещение». Реальная власть перешла в руки фон Папена, занявшего пост земельного имперского комиссара. Прусская полиция была переподчинена рейхсверу. СДПГ отказалась не только от силового сопротивления, но даже от проведения всеобщей стачки протеста. Андреас Дорпален полагал, что прусское правительство не имело возможности оказать серьёзное сопротивление центральной власти:

«Нет никаких свидетельств того, что оно могло этим заниматься хотя бы с минимальной надеждой на успех. Если не считать некоторых частных случаев, подготовка к вооружённому сопротивлению не велась, в то время как Папен имел в своём распоряжении не только рейхсвер, но и «Стальной шлем», и нацистские вооружённые формирования. На прусскую полицию надежды было мало. Часть полицейских сил занимала выжидательную позицию и не выказывала лояльности – или симпатизируя правым, или избрав такой способ самозащиты. Более того, после того, как Гинденбург объявил в Пруссии чрезвычайное положение и прусская полиция была поставлена перед необходимостью выполнять приказы армии, многие в обычной ситуации лояльные офицеры не стали бы выполнять приказы Северинга. Высказывалось мнение: не важно, насколько безнадёжна была цель, попытку сопротивления всё равно следовало предпринять, хотя бы ради демонстрации. Она оказала бы спасительное воздействие на самоуважение республиканцев и могла предотвратить катастрофические последствия. Достигло бы сопротивление хотя бы этих целей, представляется в высшей степени маловероятным. Вполне могло получиться наоборот, и сопротивление ускорило бы захват власти нацистами». По мнению же большинства исследователей, с отстранением от власти правительства Брауна - Зеверинга Веймарская республика потеряла свою последнюю опору. Так, Ричард Эванс пишет по этому поводу: «Во многих отношениях желание лидеров рабочего движения избежать насилия в июле 1932 r. было крайне похвально, однако они не могли знать, что последствием их бездействия станет ещё более яростное насилие».

Выборы в рейхстаг 31 июля 1932 г. продемонстрировали высокую активность избирателей. К избирательным урнам пришло 83, 4 % из 44,2 млн. человек, имевших право голоса. Это была самая высокая явка за все годы существования Веймарской республики.

Результаты выборов констатировали новое поражение республиканских сил. В буржуазном лагере единственной партией, добившейся значительных успехов, была опять НСДАП. Число поданных за неё голосов возросло ещё на 7,3 млн. голосов. Она получила 13 млн. 745 тыс. голосов (37,2 %) и 230 мандатов из 608.  При этом «60 % голосовавших за нацистов, были представителями среднего класса, а оставшиеся 40 % голосов принадлежали повремённым низкоквалифицированным рабочим и их иждивенцам, хотя, как и раньше, в подавляющем большинстве это были рабочие, чьи связи с рабочим движением по разным причинам были слабы». По словам Ричарда Эванса, НСДАП в это время была «всеобщей партией социальнoгo протеста, пользовавшейся особенно сильной поддержкой у среднего класса и относительно небольшой - у традиционногo класса промышленных рабочих и католического сообщества, в первую очередь, там, где существовала сильная экономическая и организационная поддержка рабочего движения или добровольных католических ассоциаций».

Умеренные буржуазные партии, некогда составлявшие парламентскую базу республики, лишились поддержки избирателей. Все вместе они получили 18 % голосов избирателей. Конкуренцию национал-социалистов выдержала на этот раз лишь одна партия Центра, даже несколько укрепившая свои позиции (прирост 600 тыс. голосов). Все остальные были сметены политическим кризисом. Ландбунд вообще сошёл с политической арены. За Экономическую партию проголосовало всего 100 тыс. человек. Немецкая народная партия потеряла ещё 1,2 млн. голосов и превратилась в незначительную группу (на этих выборах за неё голосовало лишь 400 тыс. избирателей). То же самое произошло и с Демократической партией. Потеряв ещё 900 тыс. голосов, она сохранила только 400 тыс. избирателей. Меньшие, чем у других, потери понесла Немецкая национальная народная партия. Число поданных за неё голосов сократилось с 2,5 млн. до 2,2 млн.

На июльских парламентских выборах несколько укрепились позиции КПГ. Число избирателей, проголосовавших за партию, во главе которой стоял Тельман, выросло на 700 тыс. человек. Коммунисты получили 14,6 % голосов (5,3 млн.). Соответственно на 600 тыс. сократилось количество голосов, отданных за социал-демократическую партию (за неё голосовали 21,6 % избирателей, т. е. около 8 млн. человек). В целом, однако, обе рабочие партии не понесли потерь.

Итак, наибольшего успеха добилась национал-социалистическая партия, которая «поглотила» электорат буржуазных партий. Практически после этих выборов в качестве серьёзной силы на политической арене остались коммунисты, социал-демократы, католики (партия Центра), немецкие националисты и национал-социалисты.

Весь август 1932 г. фон Шлейхер, фон Папен и Гинденбург продолжали договариваться с Гитлером. 5 августа Гитлер встретился с фон Шлейхером в Фюрстенберге под Берлином и впервые потребовал всю полноту власти: пост канцлера для себя, кроме того, министерства внутренних дел, юстиции, сельского хозяйства и воздушного сообщения, создания специального министерства пропаганды, а также посты прусского премьер-министра и министра внутренних дел; заодно - предоставления его правительству права на введение закона о чрезвычайных полномочиях, включая неограниченные полномочия управлять страной посредством специальных указов. Гитлер расстался с фон Шлейхером в полном убеждении, что стоит непосредственно перед обретением власти. Но 13 августа фон Шлейхер провёл длительные переговоры с руководством национал-социалистов и вместе с фон Папеном отклонил все претензии Гитлера на власть, а вместо этого предложил ему войти в существующий кабинет в качестве вице-канцлера. Гитлер отверг это унизительное для него предложение и не изменил своей позиции и тогда, когда фон Папен под честное слово пообещал передать ему пост канцлера позже, после некоторого времени «доверительного и плодотворного сотрудничества». Когда его во второй половине того же дня пригласили к Гинденбургу, он сначала было склонился к отказу, и только заверения, поступившие к нему из президентского дворца, что ещё ничего не решено, внушили ему новые надежды. Однако Гинденбург ограничился лаконичным вопросом, готов ли Гитлер поддержать существующее правительство. Гитлер сказал, что нет. Апелляция к патриотическим чувствам, с помощью которой Гинденбург предпочитал добиваться назначения нужных ему лиц, на Гитлера тоже не произвела впечатления. Дело кончилось увещеваниями и «ледяным прощанием». В опубликованном официальном сообщении говорилось, что Гинденбург «решительно» отклонил требования Гитлера, «обосновав это тем, что не сможет отвечать перед собственной совестью и своим долгом перед Отечеством, если передаст всю правительственную власть исключительно национал-социалистическому движению, которое намерено использовать эту власть односторонне». Было выражено также официальное сожаление по поводу того, что Гитлер – вопреки прежним обещаниям – не видит для себя возможности поддержать созданное президентом национальное правительство.

Гитлер предпринял контрманёвр - он обратился непосредственно к партии Центра, в свою очередь, интриговавшей против президентского правительства фон Папена. Геббельс записал в своём дневнике, что это оказалось «очень эффективным средством нажима» на Шлейхера, Папена, Гинденбурга. Кроме того, манёвр принес Гитлеру вполне реальную выгоду - голосами нацистов, «Центра» и Немецкой национальной народной партии Герман Геринг был избран председателем рейхстага.

При новом составе рейхстага кабинет фон Папена опирался на уже устоявшиеся механизмы чрезвычайных декретов. Правительство разработало «Программу экономического и социального оживления», которая 4 сентября была утверждена чрезвычайным декретом президента. Программа, с одной стороны, предусматривала «ограничительные» меры в социальной сфере, с другой - «побудительные» в сфере бизнеса. В частности, программа окончательно разрушала тарифную систему оплаты труда и позволяла работодателям снижать заработную плату рабочим без согласования с профсоюзом. Одновременно предприниматели получали налоговые льготы. В результате принятия новой чрезвычайной программы на 23 % сократились размеры пособия по безработице, на 15 % - пособия из благотворительных фондов, на 15 - 24 % - пенсии инвалидам, вдовам, сиротам. Теперь семья из трёх человек получала в неделю 51 марку, из которых 32 марки уходили на оплату жилья и коммунальных услуг. Предельный срок выплаты пособий был сокращён до 6 недель, т. е. более чем в четыре раза. Почти 30 % безработных в 1932 г. перестали получать пособия, а часть вообще не была охвачена системой социальной защиты. Чрезвычайный декрет вызвал обострение политического кризиса, и 12 сентября рейхстаг был распущен.

Новые выборы были назначены на 6 ноября 1932 г. На них пришло 80 % зарегистрированных избирателей - меньше, чем в июле 1932 г. и сентябре 1930 г. Результаты голосования показали, что кабинет фон Папена продолжал оставаться в изоляции. Почти 90 % избирателей (более 30 млн.) проголосовало за партии, находившиеся в оппозиции правительству. Продолжали утрачивать свои позиции социал-демократы. Они получили около 20 % голосов и потеряли 12 мест в рейхстаге. Число голосов, поданных за КПГ, увеличилось на 700 тыс. и составило 6 млн. (почти 17 % избирателей). Компартия провела в рейхстаг 100 депутатов, СДПГ - 121. Если в июле разрыв в голосах избирателей между СДПГ и КПГ составлял 7,3 % в пользу социал-демократов, то теперь он сократился до 3,6 %. Но их общее представительство в рейхстаге в ходе трёх последних парламентских выборов не изменилось. В целом позиции рабочих партий оказались прочными (13,3 млн.).

Самыми неожиданными оказались итоги выборов для нацистов. Они получили 33,1 % голосов - 11,7 млн., что было на 2 млн. голосов меньше, чем на предыдущих выборах. Численность парламентской фракции национал-социалистов уменьшилась с 230 депутатов до 196. За счёт НСДАП несколько укрепились позиции немецких националистов (прирост на 800 тыс. человек). Остальные буржуазные партии, за исключением Центра (который потерял 0,5 млн. голосов), по-прежнему пребывали в полном упадке.

Пик своего влияния НСДАП прошла. В случае с ней «бросалось в глаза, что откат избирателей наступил везде почти равномерно. Дело было, следовательно, не в спаде региональной активности: это было отражением общей усталости. НСДАП потеряла большое количество голосов даже в таких преимущественно сельскохозяйственных районах как Шлезвиг-Гольштейн, Нижняя Саксония или Померания, хотя на предыдущих выборах они составляли самое многочисленное и надёжное ядро избирателей и заставили пересмотреть представление о НСДАП как о исходно городской партии мелкой буржуазии».

Отход избирателей от нацистской партии продолжился и на земельных выборах. Эти неуспехи НСДАП привели к тому, что лидеры КПГ недооценили опасность прихода нацистов к власти. Они полагали, что в создавшейся ситуации возрастает роль «социал-фашистов» как опоры финансового капитала.

Фон Папен, стремясь сформировать после выборов правительство парламентского большинства, 13 ноября направил официальное послание Гитлеру, в котором он предлагал забыть старые разногласия и войти в новое правительство. Гитлер ответил на это вызывающе и поставил такие условия, после которых дальнейшие переговоры стали невозможными. Одновременно он выпустил воззвание, в котором обвинял фон Папена в росте голосов, поданных за КПГ.

Правительство фон Папена неуклонно приближалось к единственной оставшейся альтернативе: либо снова распустить рейхстаг и таким рискованным и дорогостоящим методом выиграть время и простор для политических манёвров – либо, опираясь на президентскую власть и армию, запретить сначала НСДАП, КПГ и, возможно, другие партии, а затем резко ограничить права парламента, ввести новое избирательное право и поставить Гинденбурга как своего рода высший авторитет во главе созванных им представителей старых руководящих слоёв.

Фон Папен провозгласил планы создания мощной государственной власти, но натолкнулся на сопротивление фон Шлейхера. Последний, по мнению Иоахима Феста, в  отличие от фон Папена, «рассматривал проблемы сотрясаемого кризисом индустриального государства, каким оно было в 1932 году, отнюдь не с «великосветской» точки зрения и был не настолько ограничен, чтобы считать, будто государству не требуется ничего, кроме силы. Поэтому его раздражали авантюристические планы реформы канцлера, и он ни при каких обстоятельствах не согласился бы предоставить для них рейхсвер. А планы Папена неизбежно втянули бы войска в борьбу против национал-социалистов и коммунистов; это уже походило бы скорее на гражданскую войну, так как вместе обе партии вели за собой почти 18 миллионов избирателей, да ещё имели в своём распоряжении насчитывавший свыше миллиона воинственный эскорт. Но всё же решающим для отхода Шляйхера было, вероятно, другое: по его мнению, появился серьёзный шанс, создав новую группировку сил, осуществить задуманный план по укрощению НСДАП и постепенному сведению её на нет».

Поэтому фон  Шлейхер посоветовал фон Папену формально уйти в отставку и предоставить самому Гинденбургу ведение переговоров с руководством партий о создании «кабинета национальной концентрации». Фон Папен 17 ноября последовал этому совету.

В середине ноября Гинденбург получил от крупных промышленников и банкиров письма с предложением назначить Гитлера на должность канцлера. Письма произвели на Гинденбурга большое впечатление, и 21 ноября состоялась  встреча Гитлера с Гинденбургом. Однако ни этот разговор, ни вторая встреча не дали никаких результатов. Гитлер упорно требовал создания президентского правительства, наделённого чрезвычайными полномочиями, в то время как Гинденбург, направляемый из-за кулис фон Папеном, как раз в этом не желал уступать. Если страна и дальше будет управляться с помощью чрезвычайных законов, говорил он, то не имеет смысла отстранять фон Папена. Гитлер может стать канцлером только правительства парламентского большинства. 23 ноября лидер нацистов категорически отказался участвовать в коалиционном кабинете.

Вечером 1 декабря фон Шлейхер был вместе с фон Папеном вызван в президентский дворец. Гинденбург попросил фон Папена изложить свою точку зрения, и тот обрисовал ему свой план реформы конституции, мало чем отличавшийся от государственного переворота. Фон Папен предложил вновь передать ему пост канцлера президентского кабинета, распустить рейхстаг и провести конституционную реформу указом президента. Возможные беспорядки он рассчитывал подавить с помощью рейхсвера.

Но, как пишет Иоахим Фест, «если Папен рассчитывал на возвращение в кресло канцлера после провала всех переговоров, то ему пришлось разочароваться. Ибо Шляйхер тем временем через Грегора Штрассера установил контакты с НСДАП и просчитал возможности участия национал-социалистов в правительстве, которое он сам бы возглавил. Его коварный план исходил из того, что великодушное предложение участвовать в правительстве вызовет в стане гитлеровцев конфликт взрывной силы. Дело в том, что Штрассер, учитывая недавние неудачи партии, неоднократно высказывался за более гибкую тактику, тогда как… Геббельс и Геринг жёстко выступали против любой «половинчатости» и настаивали на требовании безраздельной власти».

Фон Шлейхер назвал намерения фон Папена излишними и опасными, одновременно подчеркнул опасность возникновения гражданской войны и изложил собственную концепцию: «отколоть штрассеровское крыло от НСДАП и объединить все конструктивные силы, начиная со «Стального шлема» и профсоюзов и вплоть до социал-демократии, в надпартийном кабинете под его, Шляйхера, руководством». Когда фон Папен после беседы пожелал удостовериться, готов ли рейхсвер к выступлению в пользу насильственного осуществления конституционной реформы, фон Шлейхер откровенно сказал «нет». Он предложил свои услуги в качестве главы правительства, заверив президента, что сумеет договориться с нацистами о сотрудничестве.

Выводы по главе I: Веймарская республика являлась результатом компромисса между различными, часто противоположными по направленности, политическими силами. Как политическая система она носила во многом импровизационный характер и обладала крупными недостатками, устранить которые было крайне трудно. Следует отметить некоторые важные особенности веймарской системы:

1) рейхспрезидент, согласно конституции 1919 г., обладал весьма значительными полномочиями;

2) в период стабильного внутреннего положения демократические институты в Германии функционировали в полную силу. Коалиционные правительства формировались фракциями ведущих политических партий, представленных в рейхстаге, и были ответственны перед рейхстагом. В случае возникновения политического кризиса вступали в силу ограничения, предусмотренные ст. 48 конституции 1919 г., и рейхспрезидент мог объявить чрезвычайное положение, прибегнув к авторитарным методам управления государством.

Важно подчеркнуть, что веймарская система не устраивала полностью ни одну из групп немецкого социума. Жители Германии в большинстве своём не принимали республиканские идеи и либеральные ценности. Базовыми ценностями по-прежнему считались «порядок», «дисциплина», «субординация». В полном объёме сохранили свои позиции в обществе офицерский корпус и чиновничество – носители авторитарных традиций.

В период мирового экономического кризиса недовольство широких слоёв населения веймарской системой усилилось. Причиной этого стало сильнейшее ухудшение материального и социального положения большинства населения. В социально-экономической сфере в эти годы усилились следующие негативные тенденции:

- рост задолженности крестьянских хозяйств;

- ухудшение материального положения ремесленников и мелких предпринимателей, зачастую - исчезновение прежних источников доходов;

- безработица среди молодых выпускников университетов, понижение социального статуса у тех из них, которые всё же находили рабочие места,

- понижение зарплат у служащих, мелких чиновников;

- бедственное положение большинства представителей «свободных профессий» и др.

В качестве парламентской демократии Веймарская республика просуществовала, собственно, всего 11 лет. В конце марта 1930 г. развалилось последнее, возглавляемое социал-демократом Германом Мюллером, правительство большинства. Вместо прежней «большой коалиции» к власти пришёл буржуазный кабинет меньшинства во главе с политиком от партии Центра Генрихом Брюнингом, который с лета 1930 г. правил с помощью чрезвычайных декретов рейхспрезидента, генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга. После перехода к системе правления с помощью президентских чрезвычайных декретов значение рейхстага как законодательного органа упало. Уменьшение роли парламента означало в значительной мере исключение избирателей из политического процесса, к тому же оно стимулировало антипарламентские силы справа и слева. Наибольшую выгоду от этого получили национал-социалисты, партия которых во второй половине 1929 гг. выдвинулась на первые роли.

К 1932 г. в Германии сложилась непростая политическая обстановка. С одной стороны, укрепилось положение национал-социалистов, с другой – усилилось влияние крупного капитала на политику. В ходе президентских выборов 1932 г. выяснилось, что влияние НСДАП в немецком обществе продолжает расти. Правительство фон Папена, сменившее кабинет Брюнинга, стало искать союза с национал-социалистами.