Английская проза рубежа веков. Разнообразие жанров и направлений. Своеобразие фантастики Уэллса «Человек невидимка».

В Великобритании рубеж XIX - XX вв. был ознаменован не только сменой монархов (в 1901 году почила легендарная королева Виктория), но и сменой исторических эпох. Страна постепенно утрачивала былое могущество на море и в колониях, монопольное положение в торговле и промышленности. Ощутив конкуренцию США и Германии, "великая империя, над которой никогда не заходит солнце", направила усилия на завоевание Центральной Африки, Египта, Судана, а затем развязала англо-бурскую войну (1899 - 1902).

Эти потрясения безусловно сказались на обстановке внутри государства, где полным ходом шло разорение "гордых йоменов" - свободных фермеров, на которых держалось сельское хозяйство. Они переезжали в города, пополняя тем самым армию бедноты. Уходил "добрый, старый" викторианский век. Ему на смену шел новый, наполненный противоречиями.

Перемены, происходившие в экономике и политике, сказывались на духовном состоянии общества, и прежде всего на литературе. Зыбкость мироощущения, связанная с социальной нестабильностью, не была основополагающей для развития британского искусства, зорко охранявшего свои национальные корни. "Английскость" в этот период остается одной из важнейших характеристик творчества мастеров слова, сплоченных поисками единого духовного начала на переломном этапе развития цивилизации.

Картина литературного процесса этого периода очень пестра, ибо в ней живут и противодействуют реализм, неоромантизм, декаданс, натурализм и т.д., среди которых реалистический метод в искусстве все же остается основополагающим. Это несомненно повлияло и на систему жанров, в которой главенствующее место по-прежнему занимает роман, значительно оживляется драма и преобразуется рассказ.

По мере приближения к концу XIX в. в европейской, в частности в английской литературе, реалистическое и социальное направление начинает уступать место возрождающимся идеям индивидуализма и эстетизма. Вместо воинствующих капиталистов, пролагающих себе путь борьбой и энергией, создающих предприятия, тон литературе начинают задавать те представители буржуазии, которые получили свои капиталы по наследству, не прошли суровой школы жизни, которые могут наслаждаться наследием отцов, стали любителями и ценителями искусств, покупателями дорогих картин и изящных томиков поэзии. Расцветает литература утончённых переживаний, мимолётных впечатлений. Индивидуализм, чистое искусство, эротика, культ настроений — отличительные черты литературы конца века. Правда, основная тема эпохи — организация общества, уничтожение эксплуатации, положение рабочего класса — занимает большое место в литературе, но и социализм конца века — есть социализм эстетический. Наибольшей популярностью этого направления пользовался Оскар Уайльд , «король эстетов», в своих «Замыслах» и в романе «Портрет Дориана Грея» создавший «религию красоты» и культ освобождающего вымысла, провозгласивший единственной реальностью творения искусства, утверждавший, что искусство создаёт жизнь, а не наоборот.

Продолжающийся рост индустрии вводит новые темы в литературу — урбанизм, машинизм. Литература становится динамичной, развивается сатира против капиталистического уклада жизни. Бернард Шоу  — самый блестящий и парадоксальный из писателей-сатириков, виртуоз софизмов, остроумный автор мистификации, умеренный социалист, собирающийся, впрочем, улучшить положение рабочих при помощи буржуазии. Герберт Уэллс  — автор фантастических романов, проникнутых пафосом техники, рисующих чудеса индустрии, волшебно преобразующей жизнь, соединяющей планеты, позволяющей человеку переселяться и в прошлое и в будущее. Этот процесс одновременного нарастания социалистических тенденций и консервативно-индивидуалистических и эстетических устремлений сопровождается рядом разнообразных литературных явлений.

Другое явление — реакция против машинизма, вызывающая возрождение в литературе религиозных течений, порывов в потусторонний мир, теософии, спиритизма, оккультизма и т. д. Одной из форм протеста было ницшеанство, культ силы и гипертрофированный эстетизм, все те модернистские идеи, влияние которых нетрудно уловить не только у Оскара Уайльда, но и в творчестве Стивенсона , утончённого автора образцовых авантюрных романов, а также Джорджа Мура , говорившего почти языком Заратустры (в «Исповеди молодого человека») о своём презрении к состраданию и к христианской морали, о красоте жестокости, силы и красоте преступления.

 Творчество известного писателя Герберта Уэллса (1866, -1946) -создателя жанра фантастического романа - еще одно значительное явление в литературе рубежа XIX - XX вв. Уловив суть происходивших в обществе социальных сдвигов и широко используя художественную условность, он говорил о вещах вполне земных с позиций реформистского фабианского социализма, чьи идеи усвоил еще в юности. Будущий писатель воспитывался в семье мелкого лавочника и после начальной школы вынужден был поступить на работу. Уэллс много читал, открыл для себя Гегеля, Канта, Спенсдэа, Ницше и Шопенгауэра. Первые романы писателя увидели свет в 90-е гг. В 1895 г. появилась антиутопия "Машина времени", в которой абсурдность социального неравенства выражена в образах патрициев "элоев" и ужасных "марлоков". Нарисованная Уэллсом цивилизация грядущего забыла все общечеловеческие ценности, разрушила памятники культуры. В "Острове доктора Моро" (1896) звероподобные марлоки постоянно повторяют следующую заповедь: "- Не ходить на четвереньках - это Закон. Разве мы не люди? - Не лакать воду языком - это Закон. Разве мы не люди? - Не есть ни мяса, ни рыбы - это Закон. Разве мы не люди? - Не обдирать когтями кору с деревьев - это Закон. Разве мы не люди? - Не охотиться за другими людьми - это Закон. Разве мы не люди?" Доктор Моро, превращающий животных в нечто среднее между зверем и человеком, претендует на роль Творца, но больше напоминает дьявола.

Идея прогресса, пожалуй, одна из главных в творчестве Уэллса. Что он несет человечеству? "Великий покой" или самоубийство разума? Будущее в романах вырастает из настоящего и предстает перед читателем в пугающем облике гротескных существ, которые не могут считаться разумными. Каждый шаг половинчатого прогресса достигается не только при помощи силы и страшных наказаний, но и достается жестокими страданиями.

«Человек-невидимка» издан в 1897 году на гребне успеха молодого писателя. С легкой руки Уэллса в англоязычную литературу вошел образ «чокнутого профессора» – ученого, одержимого параноидальной идеей господства над миром. Несколько ранее Жюль Верн в романе «Пятьсот миллионов Бегумы» (1879) вывел образ немца Шульце – гениального безумца, пытающегося уничтожить Францию с помощью огромной пушки. Но Гриффин – «даровитый физик, равного которому не видел свет» – персонаж не только необычайный, но и неоднозначный. У читателя складывается впечатление, что осуществленный над самим собой эксперимент окончательно лишил Гриффина человеческих качеств, превратив его в пародию на ницшеанского сверхчеловека – «белокурую бестию» (сам Гриффин альбинос от рождения). Гений с неуживчивым характером очень быстро превратился в маниакального убийцу, одержимого жаждой власти.

Гриффин – законченный эгоист. Недаром он вполне по-ницшеански говорит: «Элементарная гуманность годится для обыкновенных людей». Для завершения своих исследований он крадет деньги у отца, но деньги были чужие, и его отец стреляется. Смерть отца оставляет его совершенно равнодушным, и на похороны он является нехотя – лишь из-за необходимости следовать приличиям. Впрочем, обо всех своих нелицеприятных чертах он совершенно открыто рассказывает доктору Кемпу, своему университетскому товарищу, к которому он, раненый и преследуемый разъяренной толпой, вынужден ворваться в дом. Уэллс начинает свою книгу не без юмора, рассказывая об обывателях городка Айпинг, силящихся своими куриными мозгами разгадать тайну причудливо одетого, замотанного бинтами незнакомца. Перед читателем разворачивается «человеческая комедия» провинциальных нравов, где есть над чем и над кем посмеяться. Постепенно рассказ утрачивает иронию, и повествование становится все более и более трагическим. Увы, людям свойственно не только бояться того, что им непонятно. Они еще и стремятся уничтожить это непонятное. Это Гриффин вынужден в буквальном смысле испытать на собственной шкуре. Невидимый гений «обратился в совершенно реального противника, которого надо было ранить, взять в плен или убить, – и все население с невероятной быстротой стало готовиться к борьбе. Кратко, но ясно были указаны меры борьбы: не давать Невидимке есть и спать, быть все время настороже, чтобы принять решительные меры, если чем-нибудь обнаружится его присутствие. Действия властей были так быстры и энергичны, всеобщая вера в страшное существо была так сильна, что до наступления ночи весь округ на протяжении нескольких сот квадратных миль был приведен в осадное положение». В романе о гениальном Гриффине Уэллс поставил проблему, которая на протяжении всего ушедшего ХХ столетия будет волновать умы философов. Волнует эта проблема и наших современников. Речь идет об ответственности ученого за собственные изобретения, об этической компоненте науки. Во времена Уэллса об этом мало кто задумывался: считалось, что наука вне этики. Ведь в самом начале работы Гриффин не задумывается о возможных последствиях своего изобретения: «Я, свободный от всяких сомнений, стал рисовать себе великолепную картину того, что может дать человеку невидимость. Таинственность, могущество, свободу. Отрицательных сторон я не видел». Лишь поставив на самом себе дьявольский опыт, превративший его в Невидимку, Гриффин осознает все неудобства своего нового положения на улицах зимнего Лондона: «У меня не было ни пристанища, ни средств к существованию, не было ни одного человека во всем мире, которому я мог бы довериться». Уэллс знал о русских нигилистах, итальянских революционерах-карбонариях, свободолюбивых мафиози и прочих колоритных личностях, проповедовавших террор. Поэтому ему было у кого заимствовать многие рассуждения своего Невидимки. Гриффин развивает свои планы перед изумленным Кемпом: «…Невидимка должен установить царство террора. Невидимка должен захватить какой-нибудь город вроде, например, Бардока, терроризировать население и подчинить своей воле всех и каждого. Он издает свои приказы. Осуществить это можно тысячью способов; хотя бы подсовывать под дверь листки бумаги. И кто дерзнет ослушаться, будет убит, так же, как будут убиты и его заступники». Все это звучит актуально до сих пор, хотя Гриффин весьма гротескно начал свое царство террора с убийства миролюбивого, но чрезмерно любопытного мистера Уикстида, а первой вехой в покорении человечества стал у него разгон деревенского праздника.

"Человек-невидимка" (продолжает размышления Уэллса над проблемой изобретений, порождающих озлобление и стремление стать сверхчеловеком. Такие люди, по мнению автора, не имеют права на существование. И как бы ни был талантлив герой романа Гриффин, писатель все же приводит его к гибели, обнажая проблемы взаимоотношений гения и общества, несовместимости эгоцентризма и прогресса науки. Реалистичность рассуждений поразила многих современников Уэллса, заставила их "поверить в невидимое", которое предстает в произведении в гротескном, эксцентричном виде, ибо схема объективного в нем нарушается: обычно ученый делает открытие - другие же стремятся обогатиться за его счет. Гриффин не желает допустить подобного и добивается власти аморальными средствами. Когда Уэллс рассуждает о научных проблемах, его фантазия находит самую благодатную почву. Обширные знания, полученные по естественным наукам, позволили писателю предугадать многие открытия XX в. Например, в книге "Освобожденный мир" (1913) упоминается ядерная энергия, а в "Войне в воздухе" (1908) предсказывается бурное развитие авиации. Роман "Война миров" (1898) повествует о нападении марсиан на Землю, разоблачая суть империалистических захватнических войн, которые вела Великобритания, руководствуясь тем же принципом, что и пришельцы из космоса: "Все допустимо во имя торжества и процветания сильнейшего". В этом произведении предугаданы многие проблемы века нынешнего, когда научно-техническая революция способствует подавлению личности, стимулирует потерю духовности. Тирания плутократии развенчивается в романе "Когда спящий проснется" (1899). Перу Уэллса принадлежит множество рассказов, в основном с фантастическими сюжетами, а также несколько романов-трактатов: "Предвиденья" (1901) и "Современная утопия" (1905), исторические труды, работы по политэкономии и биологии, литературоведческие исследования (например, "Современный роман", 1911), Ему была не чужда и бытовая тематика, воплотившаяся в романах "Любовь и мистер Люишем" (1900), "Киппс: История простой души" (1905), "Тоно-Бенге" (1909), "Анна-Вероника" (1909), "История мистера Полли" (1910) и др. Следуя традициям Диккенса, художник изображал маленьких людей, обывателей, попусту растрачивающих свои жизненные силы. Можно говорить о взаимосвязи этих разнообразных интересов Уэллса, ибо во главу угла он всегда ставил судьбу человека, будь то великий ученый, открытия которого устремлены в будущее, или владелец маленькой лавки, служащий, учитель. Он тонкий психолог, заставляющий своего читателя заглянуть в будущее и сделать вывод, что без объединенных человеческих усилий оно может стать трагическим.