Бывший член президиума имперского Союза немецкой промышленности Клеменс Ламмерс, являвшийся в одно время специальным экономическим советником военного губернатора американской зоны генерала Клея, убеждал судей: «Мнение, будто германская промышленность, особенно немецкие крупные промышленники в целом, помогли Гитлеру прийти к власти, основано на легенде». Этот тезис получил широкое распространение и в специальной политической и исторической литературе. В 1945 г. немецкий публицист Курт Штехерт писал: «Широко распространённое мнение, будто крупная немецкая промышленность поддерживала гитлеровскую партию, является объективно неверным». В получившей большую известность в западных странах политической биографии Гитлера историки Вальтер Гёрлиц и Герберт Квинд подчёркивали, «насколько неверно было бы утверждать, что немецкая крупная промышленность «сотворила» Гитлера для того, чтобы он осуществлял её экспансионистские планы». Защите германских промышленников от обвинения в поддержке нацизма посвящена книга американского журналиста Луиса П. Лохнера (Lochner L.P. Tycoon and Tyrant. German Industry from Hitler to Adenauer. - Chicago, 1954).
Подобная точка зрения столь широко утвердилась на Западе, что под её влияние попали и многие серьёзные исследователи, как правило, не склонные идти на прямые фальсификации. Одним из исключений в данном отношении является Георг Хальгартен (Hallgarten G. Hitler, Reichswehr und Industrie. - Frankurt a. M., 1962. - S. 120). Но, например, Вальтер Хофера, автор ряда книг и публикаций, посвященных различным этапам истории нацистской Германии, считал, что крупные предприниматели не выступали по отношению к Гитлеру и его движению как «сплочённая группа»». В связи с этим, утверждает он, неправильно говорить об отношениях между Гитлером и предпринимательской элитой в целом: речь может идти только об отношениях между нацистами и отдельными личностями.
Между тем политические противники национал-социалистов с самого начала отмечали, что НСДАП справлялась с финансовыми затруднениями гораздо легче многих других партий. Бывший германский канцлер Брюнинг, например, неоднократно сетовал, что, несмотря на огромные материальные затраты, связанные с частыми выборами в последние годы Веймарской республики, гитлеровское движение постоянно располагало необходимыми средствами.
Это тем более бросалось в глаза, что траты, производимые нацистами, были более значительными, чем те, которые осуществлялись другими партиями. Нацисты первыми создали частную партийную армию СА. Армия эта была многочисленной, и расходы на её содержание - особенно большими, поскольку она в немалой степени держалась на предоставлении льгот штурмовикам (бесплатная униформа, компенсация за пропущенные рабочие дни, выплата проездных, бесплатное пиво, а иногда и обеды). По некоторым подсчётам, расходы НСДАП на униформу, вооружение и выплаты участникам штурмовых отрядов составили от 70 до 90 млн. марок. Это приводило к тому, что касса национал-социалистов время от времени пустела, что становилось особенно заметным после политических неудач, когда поток денежных поступлений начинал сокращаться. Один из таких моментов был зафиксирован, например, Геббельсом в его дневниках, изданных впоследствии в виде книги:
«Получил отчёт о финансовом положении берлинской организации. Положение неутешительное…» (запись от 11 ноября 1932 г.). «Нам придётся сократить зарплату в областной организации: в противном случае мы не выйдем из положения с финансами» (запись от 22 декабря 1932 г.).
Тем не менее, в нужный момент деньги поступали в партийную кассу НСДАП. Имперский министр Траверанус в письме генералу фон Шлейхеру от 22 августа 1931 г., рассказывая о состоявшейся у него встрече с Гитлером, констатировал: «Вполне уверен в победе. Опять получил деньги» (Vogelsand T. Reichswehr. Staat und NSDAP. - Stuttgart, 1962. - S. 340). Сказанное относилось ко второй половине 1931 г.
Откуда же поступали столь значительные средства? Как подчёркивает А. А. Галкин, крупные германские промышленники уже в начале 1920-х гг. субсидировали НСДАП. И уже тогда было известно о субсидиях, поступавших НСДАП из САСШ, в частности от американского промышленного магната Генри Форда. Но на первом этапе поддержка НСДАП, в том числе и финансовая, не была столь широкой и всесторонней, как накануне прихода Гитлера к власти. Для этого были свои причины. Во-первых, нацисты представляли собой в то время лишь одну из многих правых и праворадикальных партий. Естественно, что объём средств, приходившийся на её долю, соответствовал её политическим возможностям. Во-вторых, влиятельная часть германское промышленно-финансовой элиты длительное время считала невыгодным переход к открытой диктатуре, осуществляемой руками нацистов, и продолжала делать ставку на традиционные буржуазные партии. Это находило своё отражение и в распределении ими субсидий. Львиная доля доставалась политическим силам, находившимся у власти или имевшим реальные шансы достичь её. Крайне правые партии и организации, рассматривавшиеся в качестве запасного варианта, получали лишь незначительные суммы.
В некоторых случаях такое распределение продолжалось до начала 1930-х гг. Характерен в этом отношении список субсидий, предоставленных концерном Флика в 1932 г. В ноябре этот концерн дал 100 тыс. марок партии Центра, в июле - 120 тыс. сторонникам фон Шлейхера и 30 тыс. - НННП, в октябре - 100 тыс. сторонникам фон Папена, 100 тыс. - различным центристским партиям и около 50 тыс. - НСДАП. В 1933 г. концерном Флика для проведения предвыборной кампании было предоставлено НННП – 100 тыс., партии Центра – 30 тыс. и НСДАП – 100 тыс. марок.
По мере обострения политической и экономической обстановки круг монополий, вступавших в непосредственный контакт с нацистами, постоянно расширялся. Во второй половине 1930 г. Гитлер неоднократно встречался с промышленниками Рурской области. Результатом этих встреч были новые значительные денежные взносы в кассу нацистской партии. Как следует из относящегося к этому времени отчёта местных властей, речь шла о двух субсидиях размером в 700 тыс. и 400 тыс. марок. В конце 1930 г. Рейнско-Вестфальским угольным синдикатом было принято решение об отчислении входящими в него фирмами с 1 января 1931 г. в пользу НСДАП по 5 пфеннигов с каждой проданной тонны угля.
Кроме угольной промышленности, в финансировании НСДАП стали принимать всё большее участие и другие промышленные концерны. Осуществлялось оно через созданный этими концернами политический фонд, которым распоряжался Альфред Гугенберг. На протяжении нескольких лет, предшествовавших 1933 г., в кассы национал-социалистов поступала 1/5 всех средств фонда, что составляло около 2 млн. марок в год. Особенно увеличились поступления в нацистскую партийную кассу после организованного Тиссеном выступления Гитлера в Промышленном клубе в Дюссельдорфе 27 января 1932 г.
Особого упоминания заслуживает роль банков. Их связь с НСДАП была не менее прочной. В числе сторонников нацистов с самого начала фигурировал член правления Немецкого банка фон Штаус. В декабре 1930 г. Штаус познакомил своего коллегу Ялмара Шахта, бывшего президента Рейхсбанка, с Германом Герингом. Среди лиц, наиболее близких к нацистской партии, видное место занимали кёльнские банкиры Генрих фон Штейн и барон Курт фон Шрёдер, член правления Имперского кредитного общества Отто Христиан Фишер и Фридрих Рейнгарт из Коммерческого банка, представители страховых обществ К. Шмитт и Хильгарт.
Таким образом, значительная часть крупных немецких промышленников в той или иной степени участвовала в финансировании НСДАП, создав тем самым условия для её прихода к власти. Без финансовой поддержки НСДАП не сумела бы развернуть эффективной пропаганды, благодаря которой она превратилась в массовую партию, сумевшую повести за собой значительную часть немецкого народа. Без неё НСДАП не смогла бы с необходимым размахом участвовать в следовавших одна за другой предвыборных кампаниях в 1929 – 1933 гг. Если бы не деньги видных представителей предпринимательских кругов, у НСДАП не было бы столь мощной ударной силы, как штурмовые отряды.
Гитлера субсидировали не только немецкие промышленники и финансисты. К началу 1930-х гг. видное место среди поступлений в нацистскую партийную кассу заняли поступления от компании Royal Dutch Shell, главой которой был Детердинг. В частности, предвыборные кампании нацистской партии в 1932 г., исход которых сыграл значительную роль в приходе Гитлера к власти, велись в большей степени на деньги Детердинга. Всего, по некоторым данным, Детердинг ассигновал нацистской партии до её прихода к власти около 10 млн. марок. Среди тех, кто способствовал укреплению политических позиций НСДАП, были Генри Форд, члены правления британского военно-промышленного объединения «Виккерс», крупный шведский промышленник И. Крюгер и др. По данным архива рейхсканцелярии, только с апреля 1931 г. по апрель 1932 г. в кассу нацистской партии из зарубежных источников поступило 40 – 45 млн. марок.
При всей важности финансовой стороны дела, она не является единственной. Не меньшее значение имела политическая поддержка национал-социализма. Особенно активной она стала в конце 1920-х – начале 1930-х гг.
Эта поддержка состояла, прежде всего, в изменении отношения к нацистской партии политических сил, выражавших взгляды финансово-промышленной элиты (до 1930 г. нацистская партия почти не бралась в расчёт как возможный участник даже самых правых коалиций). Определённую роль в этом сыграло то, что в 1930 г. НСДАП удалось добиться большого успеха на выборах и образовать крупную фракцию в рейхстаге, что соответственно усилило её вес в происходившей тогда парламентской игре. Но существовал и другой фактор, благоприятствовавший национал-социалистам. С 1930 г. буржуазные партии отказались от сотрудничества с социал-демократией в общегерманском масштабе. Финансово-промышленные круги были намерены искать выход из кризиса, прежде всего, в ограничении социальных и экономических прав большинства немцев. Для проведения такой политики социал-демократия, сохранявшая свои связи c рабочим движением, была малопригодна.
«Разумеется, - писал в 1967 г. А. А. Галкин, - возросший интерес крупной буржуазии к национал-социалистам не мог просто снять политические противоречия и соперничество, существовавшие между центристскими, правыми и крайне правыми политическими силами Веймарской республики. Политические партии добровольно самоубийством не кончают. Традиционные политические партии германской буржуазии с глубоким недоверием наблюдали за новым фаворитом, пытаясь добиться такого положения, чтобы не он диктовал им свою волю, а они поставили его себе на службу. Соперничество и борьба за решающие позиции в правом блоке, который должен был образовать политическую опору готовящейся реакционной диктатуры, продолжались вплоть до начала 1933 г. и значительно затянули агонию Веймарской республики. Однако давление монополистической буржуазии в пользу объединения всех крайне правых сил под эгидой национал-социалистов оказалось настолько сильным, что, в конечном итоге, все политические и личные препятствия, стоявшие на этом пути, оказались преодолёнными».
Покровители нацистов, число которых среди крупных предпринимателей непрерывно увеличивалось, настаивали на объединении всех сил реакции вокруг Гитлера как будущего диктатора. Вскоре после выборов в ноябре 1932 г., продемонстрировавших падение влияния НСДАП, сторонники жёсткой формы правления приняли решение ускорить приход Гитлера к власти, обратившись непосредственно к президенту. Впервые эта идея была высказана Кепплером, советником Гитлера по вопросам экономики, и поддержана Шахтом. После обмена мнениями с рядом промышленников Кепплер набросал проект письма, в котором излагалось мнение монополистов о характере правительства, необходимого Германии. Письмо призывало Гинденбурга без промедлений назначить рейхсканцлером Адольфа Гитлера, который, как утверждалось в письме, лишь один может выполнить миссию «спасителя страны» в сложившейся критической обстановке. «Передача ответственного руководства президентским кабинетом, состоящим из избранных в личном и деловом отношениях сил, фюреру сильнейшего национального движения, - писал Гинденбургу Кепплер, - поможет устранить извращения и ошибки, неизбежно свойственные любому массовому движению, и побудит к сотрудничеству с ним миллионы людей, стоящих пока в стороне».
Oбращение к Гинденбургу было с самого начала поддержано Ялмаром Шахтом, бароном Куртом фон Шрёдером (банкирский дом Штейна), Фрицем Тиссеном, председателем «Сельского союза» (Ландбунда) графом Калькройтом, Фридрихом Рейнгартом («Коммерц унд приват-банк»), владельцами судоходных компаний Куртом Верманом и Фрицем Бейндорфом, Куртом фон Эйхборном (Ландбунд), Эмилем Хельфферихом («Дойч-американише петролеумс-гезельшафт»), Эвальдом Хеккером («Ильзедер Хютте»), Карлом Крогманном (правящий бургомистр Гамбурга), Эрвином Люббертом («Феркерсвезен ГмбХ»), Эрвином Мерком («И. Г. Фарбен»), Иохимом фон Оппен-Данненвальде (Ландбунд), Рудольфом Венцки (Ландбунд), Ф. X. Виттхефтом (судостроительная промышленность), Августом Ростергом (концерн «Винтергхал»), графом фон Кейзерлинк-Каммерау (Ландбунд), фон Рор-Манце и Энгельбертом Бекманом.
Поскольку обращение было подписано лицами, игравшими первостепенную роль в экономической и политической жизни Германии, Гинденбург не мог позволить себе игнорировать его при принятии важнейшего политического решения. Через три дня после поступления петиции, 21 ноября 1932 г., Гинденбург принял Гитлера и предложил ему провести консультации относительно возможности создания под его руководством работоспособного правительства, опирающегося на парламентское большинство. Однако Гитлер, не рассчитывая на поддержку парламента, потребовал предоставления ему чрезвычайных полномочий для формирования президентского кабинета. Гинденбург отказался сделать это, и 23 ноября Гитлер ответил ему отказом.
Когда политический торг, казалось, зашёл в тупик, представителями германских финансово-промышленных кругов были приняты самые решительные меры. Нажим оказывался с двух сторон. Опасаясь, как бы Гитлер не пошёл на уступки в торге (а это существенно ослабило бы его позиции в руководстве НСДАП и усилило центробежные тенденции в национал-социалистском движении), его покровители укрепляли его в намерении настаивать на передаче власти безо всяких условий. Особенную активность в этом отношении проявлял Шахт. В своих письмах Гитлеру он призывал его держаться твёрдо и неуступчиво. Так, в письме от 29 августа 1932 г. Шахт ещё раз подтверждал насущную необходимость того, чтобы НСДАП добилась свободы рук в кабинете, который будет сформирован с её участием. В письме от 12 ноября он писал Гитлеру, что развитие событий может иметь только один исход - его канцлерство. С другой стороны, велась энергичная обработка фон Папена, которого убеждали отбросить личные амбиции и согласиться уступить Гитлеру первое место. Переход фон Папена и стоящей за ним группы промышленников и аристократов из так называемого «Клуба господ» на позиции союза с Гитлером при гегемонии НСДАП, по мнению А. А. Галкина, побудил Гинденбурга принять решение назначить Гитлера канцлером. «…Исследуя обстоятельства этого перехода, - писал А. А. Галкин, - мы вновь сталкиваемся с той же самой группой монополистов, усиленно покровительствовавшей нацистам. Прежде всего, через них был установлен контакт между фон Папеном и Гитлером. 16 декабря 1932 г. в «Клубе господ» во время торжественного годового собрания фон Папен имел беседу с банкиром фон Шрёдером, в ходе которой была подчёркнута желательность доверительной встречи с Гитлером. Фон Шрёдер передал сообщение об этом Кепплеру. Кепплер, в свою очередь, написал письмо Гитлеру, в котором информировал его о предложении фон Папена и рекомендовал для проведения встречи дом фон Шрёдера в Кёльне. В этом доме 4 января 1933 г. и состоялась получившая широкую известность встреча фон Папена с Гитлером, которая с полным основанием считается непосредственной прелюдией к захвату власти фашизмом. Правда, формально во время этой встречи окончательной договорённости достигнуто не было. Фон Папен предложил Гитлеру войти в кабинет Шлейхера в качестве вице-канцлера, т. е. повторил в несколько изменённой форме предложение, делавшееся Гитлеру и ранее. В то же время он дал понять, что такое решение могло быть промежуточным. После этого речь зашла о возможности дуумвирата фон Папен – Гитлер. В конце встречи Гитлер дал согласие войти в кабинет вместе с фон Папеном и другими «национальными» политиками. На этой базе была согласована совместная программа, предусматривавшая усиление борьбы против «большевизма», перестройку управления промышленности с учётом необходимости предоставления большего влияния союзам промышленников, оживление экономической конъюнктуры, разрыв с Версалем и укрепление экономической и военной мощи Германии».
«Если бы германские монополии не сделали выбора в пользу фашизма, - писал А. А. Галкин, - Гитлер не пришёл бы к власти. В этом нет никаких сомнений. Но почему они сделали этот выбор? Разве Веймарская республика не была классической страной монополистического капитализма? Разве сменявшие друг друга парламентские, а затем президентские кабинеты не выполняли воли промышленных и банковских компаний? Разве недостаточно было в то время недовольства монополий принятым властями решением, чтобы возник очередной правительственный кризис? Вопросы эти заслуживают того, чтобы на них остановиться подробнее».
По мнению А. А. Галкина, после поражения Германии в первой мировой войне и образования Веймарской республики среда крупных предпринимателей раскололась на две группы. Одна из них, наиболее влиятельная и связанная преимущественно с современными и развитыми отраслями промышленности, встала на позиции признания свершившихся фактов – необходимости выполнять условия Версальского договора, считаться с парламентским строем и рабочими организациями. Подобная позиция определялась, в частности, особенностями экономического положения этой группы. Представленные в ней отрасли были тесно связаны с мировым рынком и в ряде случаев работали на экспорт. Отсюда - заинтересованность в сохранении нормальных отношений с другими государствами. С другой стороны, более высокая производительность труда на современных промышленных предприятиях открывала перед ними большие возможности социального маневрирования, позволяла быть более либеральными в отношении профсоюзов. Вторая группа, тесно связанная с кайзеровским режимом, сделала ставку на реставрацию прежних порядков. Её основу составляли концерны, больше других пострадавшие от потери Германией восточных и особенно западных, богатых железной рудой провинций. К ним примыкали фирмы, связанные в прошлом с колониальными интересами и оказавшиеся теперь не у дел. Значительную роль в этой группе играли и чисто военные концерны, производственные возможности которых были ограничены военными статьями Версальского договора. В союзе с аграриями, особенно восточноэльбским юнкерством, представители этой группы отвергали политику выполнения Версальского договора и требовали установления «устойчивого» режима.
До тех пор, пока первая, наиболее мощная и влиятельная фракция предпринимательских кругов продолжала делать ставку на Веймарскую республику, шансы национал-социалистов на приход к власти были незначительны. Иными словами, положительное решение вопроса о приходе нацистов к власти зависело от того, в какой степени они могли рассчитывать на изменение позиции данной группы. Условия для этого создал мировой экономический кризис 1929 – 1933 гг.
Следует остановиться на вопросе о том, какую роль в крушении Веймарской республики сыграла немецкая элита в целом. В конце 1920-х – начале 1930-х гг. в политической жизни Германии особую роль в том время играл Herrenklub («Клуб господ») Генриха фон Глейхена - клуб промышленной, военной и дипломатической элиты, поддерживавшей планы Гинденбурга и его окружения - постепенно ликвидировать Веймарскую республику, сменив её или на президентский авторитарный режим, или на монархию. Собственно говоря, не имевшие за собой парламентского большинства кабинеты Брюнинга и фон Папена (члена «Клуба господ») осуществляли эту программу. Основные документы, вышедшие за подписью фон Папена, писались в 1932 г. ведущим идеологом «Клуба господ» Шотте.
Геополитические планы членов «Клуба господ» заключались в отмене Версальского договора после восстановления «закона и порядка» в Германии, ремилитаризации, усилении роли Германии в Европе. Национал-социалисты после выборов 1930 г. стали опасными конкурентами, и в этих кругах не раз дебатировался вопрос об одновременном запрете нацистской и коммунистической партии. Но в нацистах видели и потенциальных союзников в борьбе с «системой» (как именовалась Веймарская республика), их пытались «приручить».
Иоахим Фест пишет: «Несомненно, между вождём НСДАП и некоторыми влиятельными предпринимателями существовал целый клубок связей. Верно и то, что партия извлекала из этих связей и материальную выгоду, и увеличение престижа. Но все это прежде доставалось – столь же долго и даже в гораздо больших масштабах – и разваливавшимся партиям центра. Ни прирост числа голосов у НСДАП, ни потери голосов другими партиями не объяснить одним только богатым покровительством». По его утверждению, теория заговора «даже в своих серьёзных свидетельствах тяготеет к понятиям широким и неточным, сводя «весь» капитал с НСДАП». По моему мнению, в «заговоре», целью которого передачи власти Гитлеру, слишком многие влиятельные представители предпринимательских кругов приняли активнейшее участие, чтобы наши современники могли полностью разделять мнение Иоахима Феста.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему