Концепция значения Витгенштейна формировалась в борьбе против эмпиристских и трансценденталистских теорий значения и не предполагала каких-либо социологических выводов. Однако развитие ее Уинчем показало возможность описания в ее терминах определенного круга социальных явлений. Основная мысль книги Уинча «Идея социальной науки» заключалась в следующем: если значением выражения является его использование, то, в свою очередь, сутью использования выражения является его значимость, осмысленность. Следовательно, по Уинчу, всякое социальное действие (если структуру деятельности понимать по аналогии с языковой структурой) имеет значение. Значение ‑ differentia specifica всего социального. Для объяснения факта наличия того или иного социального действия надо искать не его причину, а значение, т.е. обратиться к контексту этого действия. Витгенштейн утверждал, что искать следует не значение, а использование. Уинч утверждает, что искать следует не причину социального явления, а значение. Социальное явление значимо по самой своей сути; понять его ‑ значит познать его значение.
«Социализация», включение какого-либо эмпирического явления в социальный контекст, наделение явления значением происходят в процессе его концептуализации индивидом в терминах культурной или языковой общности («жизненной формы»), к которой он сам принадлежит. Концептуализированное явление ‑ значимое явление. Те же самые эмпирические факты, но не концептуализированные соответствующим образом, не получат статус социального факта.
Не следует думать, однако, что подобная «концептуализация» ‑ чисто рациональное явление. Индивид в рамках «жизненной формы» не может не концептуализировать. Концептуализация (так же, как «обыденная типизация» в изложенной выше системе Шюца) ‑ способ его бытия в мире. Недаром Уинч цитирует Витгенштейна: «...жизненная форма» это ‑ «данное, то, что должно быть принято». Жизненная форма ‑ это последняя реальность для существующего в ней индивида. Они не могут рассматриваться, соотноситься друг с другом и подвергаться критике с какой-то внешней по отношению к ним позиции. Такой позиции, согласно Уинчу, просто не существует. Не существует «внешней» реальности, в терминах которой можно судить о том, что происходит «реально», а что ‑ лишь «в языке», в рамках жизненной формы.
Все происходящее, все социальное, все имеющее значение происходит и «значит» лишь в языке, утверждает Уинч. Многообразие языков ‑ «жизненных форм» ‑ предполагает многообразие критериев различения реального и нереального, но ни один из этих критериев не может быть судьей по отношению к другому. Анализируя проблему понимания «примитивных» культур, Уинч пишет: «Реальность не является тем, что дает смысл языку. Реальное и нереальное обнаруживает себя как таковое в соответствии со смыслом, который оно имеет в языке». Так, согласно точке зрения Уинча, научный язык не обладает никакими преимуществами по сравнению, скажем, с языком магии, даже если они применяются для описания одного и того же феномена. Жизненные формы не перекрывают друг друга, не пересекаются и даже не соприкасаются, будучи совершенно изолированными и самодовлеющими. «Шаманские заклинания... ‑ пишет Уинч, ‑ не должны рассматриваться как гипотезы, и, поскольку их смысл представляет собой и способ их существования в свойственном им контексте, они не являются гипотезами». Духи для шаманов существуют так же, как для европейцев существуют выявленные наукой объекты, полагает Уинч, и никто не может судить, правы ли одни или другие.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему