Несмотря на то, что сексуальная сфера является одной из важнейших для человеческой повседневности, историческая наука практически не касалась этого вопроса. Это диктовалось как сугубой деликатностью этой проблематики, так и состоянием источниковой базы. Древнерусские авторы, а это прежде всего представители духовенства, избегали касаться тем, недостойных высокой книжности. Они предпочитали оставлять эту сферу повседневной жизни для отражения устному простонародному творчеству.
Во многом именно поэтому в классификации культур по типу их половой морали, принятой в этнографической литературе древнерусская культура традиционно относится к антисексуальным или репрессивным (строгим). Действительно, всякое проявление сексуальности в древнерусской литературе изображается с позиций крайнего осуждения и носит характер недостойной, низменной страсти, греха.
Древнерусские авторы предпочитали не использовать для обозначения половых отношений слово «любовь» (хотя оно и имело такое значение), предпочитая использовать эвфемизмы, часто с негативным оттенком («спать», «похотьствовать», «залежать» и т.д.).
В религиозной литературе этого времени сексуальное влечение представляется как один из видов дьявольского искушения, с которым необходимо бороться любыми средствами. Например, в учительной и агиографической литературе одним из самых распространенных и популярных сюжетов был сюжет о сопротивлении монахов одолевавшим их сексуальным желаниям.
Представление, согласно которому сексуальные отношения есть зло, типично для всей средневековой европейской культуры, основанной на христианской, библейской системе взглядов. Однако последовательное воплощение новозаветных принципов привело бы к прекращению рода человеческого, поэтому жизнь в значительной степени отличались от провозглашаемого идеала. Это видно в памятниках, которые создавались в гуще реальной повседневной жизни (законодательстве; литературе, связанной с исповедальной практикой; бытовых зарисовках в житийной литературе и т.д.).
Т.о. представления о нормах сексуальной жизни в Древней Руси представлены двумя противоречащими друг другу традициями: христианской, трактующей половые отношения как грех по преимуществу, и местной славянской, допускающей достаточно большую половую свободу. Необходимость сосуществования в рамках одного общества приводила к практике взаимных уступок. С одной стороны, в повседневный быт основной массы населения с течением времени все более глубоко входит церковный венчальный брак, прививается сознание недопустимости многоженства, «блуда»; с другой, церковь, по мере возможности старается адаптировать строгие канонические правила к местной реальности, сделать следование православным нормам как можно менее обременительным для паствы.
Получившаяся «смесь» отразилась в общем строе нормативной сексуальной культуры, основу которой составляют запреты. Перечень запретов показывает воздействие обеих культурных традиций – православной и языческой. Например, в Уставе Ярослава наряду с нормами универсальной, присущей большинству обществ экзогамии, присутствуют нормы чисто церковного происхождения. К первым могут быть отнесены запреты на инцест. Ко вторым: запрет на сексуальный контакт с монахиней (ст. 20), запрет на половое общение русской женщины с иудеем или мусульманином (ст. 19), запрет на «блуд» самим представителям духовенства, белого и черного (ст. 44, 45). Церковное происхождение имеет и запрещение многоженства.
Известный фольклорист XIX века А.Н.Афанасьев на основе анализа этнографических данных пришел к выводу, что сексуальное влечение, любовь воспринималось русским народом как некая внешняя природная или мистическая сила, охватывающая человека. В качестве руководителя этой силы выступает дьявол. А в качестве орудия в его руках выступает женщина. Часто из этой широко распространенной в европейском средневековье схемы выпадает дьявол и вместилищем таинственной, а иногда и враждебной силы полового влечения выступает женщина сама по себе. Считалось, что любовь, как сверхъестественная одержимость может быть вызвана магическими средствами – заговорами-присушками. Именно поэтому женщины, с которыми обычно и связывали различные магические способности, и являлись виновницами любых негативных последствий, связанных с любовным чувством. В этом плане, привнесенная система христианского мировоззрения нашла опору в местном обыденном сознании. Христианские представления оказались созвучны языческим представлениям.
По-видимому, в данном случае мы имеем дело с пережитками страха перед женщиной, характерном для многих первобытных обществ. Поскольку жена происходит из чужого рода или общины, ей приписывается, в лучшем случае сомнительная верность, а то и прямая враждебность. Жена из чужого рода навсегда остается чужим человеком, носителем угрозы. С данным комплексом представлений тесно связан двойной стандарт, существовавший в древнерусской половой морали, т.е. различные нормы сексуального поведения для мужчин и женщин. В виду того, что женщины мыслились в качестве вместилища враждебной силы полового влечения, нормы их поведения были строже. Нормы мужского поведения дозволяли большую свободу и основывались на представлении о неответственности мужчины за подверженность сексуальному влечению (ведь источник его – женщина, он не при чем). (В летописи: «Бе же Владимир побеженъ похотью женьскою»).
Поможем написать любую работу на аналогичную тему