Различного рода подношения и подарки представителям власти имеют давнюю традицию. Первоначально такие подношения были основным источником содержания государственного аппарата. В Древней Руси в основе административной системы лежали так называемые кормления. Суть их заключалась в том, что представители центральной власти на местах не получали жалованья, а содержались, или кормились за счет подвластного населения. Размеры такого содержания определялись как официальными документами, так и обычаем. Следует заметить, что при такой системе управления взяток в современном смысле слова не существовало, поскольку право чиновника на поборы признавалось официально.
Ситуация изменилась в первой половине XVI века, когда в России начал формироваться централизованный аппарат управления. Для новой системы государственного управления требовались профессиональные служащие. Так в России появилась бюрократия – слой чиновников, получавших жалование из казны. Поскольку процесс формирования бюрократии был постепенным, чиновничество впитало в себя многие традиции системы кормлений. Только теперь чиновники кормились не с подвластной территории, а с собственной должности.
К концу XVII века в России возникла сложная градация взяток. Существовали три основных вида подношений чиновникам. Наиболее частым из них была плата за работу, которую чиновник был обязан делать даром, например, за оформление документов. Не менее распространены были подарки чиновникам. Назывались они «почестями» или «поминками». Характерно, что «почести» и «поминки» считались не подкупом чиновника, а знаком уважения к представителю власти. Наконец, прямой подкуп с целью добиться решения дела в свою пользу назывался «посулом». Только «посул» рассматривался как должностное преступление и карался по уголовному законодательству. Но грань между разрешенной «почестью» и запрещенным «посулом» была очень зыбкой. И пойманные на «посуле» чиновники могли оправдаться тем, что деньги или иные материальные блага были даны им добровольно, в почесть.
Молодая российская бюрократия воспринимала отказ поднести «почесть» как нарушение традиции и неуважение к власти. Чиновники хорошо умели защищать свое право на подношение. Наиболее безотказным методом в этом смысле была волокита. Все дела, требовавшие участия государства, должны были решаться в городах, где располагались государственные учреждения. Порядок рассмотрения дел требовал постоянного личного присутствия просителя. А городская, особенно столичная, жизнь была очень дорогой. Дело не желавшего платить могло пролежать без движения не один месяц и даже год. Рано или поздно любой понимал, что дешевле выйдет дать взятку.
Несмотря на то, что бесконечные поборы ложились тяжелым бременем на плечи населения, такая ситуация видимо устраивала всех. Размеры «почестей» и «поминок» были общеизвестны и диктовались обычаем. Обыватель мог быть уверен, что при условии уплаты определенной суммы его дело будет рассмотрено в установленные законом сроки. Нарушение сложившейся системы отношений воспринималось болезненно как с той, так и с другой стороны.
Поборы с населения были настолько обыденным явлением, что запрет чиновнику брать взятки вполне мог выступать в качестве наказания за недобросовестную службу. Например, царь Алексей Михайлович заставлял провинившихся приказных работать бескорыстно и никаких «почестей» и «поминков» ни у кого не брать. Иногда государи посылали на воеводство своих небогатых придворных специально для того, чтобы они могли поправить свое финансовое положение.
Крайне выгодной была должность воеводы. Так, новгородские воеводы (как правило, в этот богатейший город посылались лишь особо приближенные к государям представители московской аристократии) за время исполнения своих обязанностей получали от населения от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч рублей – суммы, в несколько раз превышавшие официальное жалование и доходы от собственных вотчин и поместий.
В петровское время официальное отношение к различного рода поборам и взяткам со стороны чиновничества значительно ужесточилось. Преобразования Петра были направлены на создание идеального государственного аппарата, предназначенного для служения общему благу. Отдельные чиновники должны были стать простыми винтиками этого механизма, а их служба должна была быть подчинена достижению общей цели. Взятки не вписывались в эту идеальную систему.
Однако, несмотря на то, что Петр I запретил любые подношения чиновникам, при нем, за редким исключением, взяточничеством занимались практически все. Вся высшая бюрократия была связана сложными цепочками круговой поруки. Петр крайне болезненно реагировал на факты злоупотреблений своих соратников. Однако в его распоряжении было слишком мало людей, которым он доверял. Приходилось им прощать и казнокрадство, и взятки.
Более нетерпимо он относился ко взяточничеству и воровству среди низшей бюрократии. Для надзора за чиновничьим аппаратом и расследования должностных преступлений было создано особое ведомство фискалов, наделенное широкими полномочиями. Однако попытка поручить одному чиновнику слежку за другим была обречена на провал. Фискалы очень быстро оказались на откупе у тех, за кем должны были следить, и всего за десять лет работы фискальное ведомство успело полностью себя скомпрометировать.
После Петра практика взяточничества претерпела некоторые изменения. Петровские преобразования, с одной стороны, привели к непомерному разрастанию бюрократического аппарата, а с другой – к изменению социального облика чиновничества. Среди чиновников появилось много новых людей. Старые бюрократические традиции были в значительной степени утрачены. Бюрократия превратилась в замкнутую касту, противостоявшую остальному населению страны. Система поборов теперь регулировалась не столько принятыми обычаями, сколько усмотрением конкретного представителя власти. Чиновничий произвол стал более жестким и циничным.
Свою роль в трансформации взяточничества сыграла политика преемников Петра. Поскольку денег на содержание бюрократического аппарата в казне не хватало, уже при Екатерине I низшие чиновники были лишены жалованья. Взамен им официально разрешалось брать с населения плату (т.н. акциденции) за ведение делопроизводства, причем размер акциденций никак не регламентировался.
Позднее эта система все же была отменена. Однако жалованье чиновников было мизерным и взяточничество продолжало процветать. Особенно распространенным оно было среди чиновников низшего и среднего ранга, которые находились в постоянном контакте с населением. Поэтому в обыденном сознании в XVIII-XIX веках слово «взяточник» ассоциировалось прежде всего с мелкими чиновниками. Наиболее рьяно вымогали деньги у населения судейские и полицейские чины.
К концу XVIII столетия взяточничество приобрело вид стройной системы. Взятки стали подразделяться на ряд основных видов, получивших особые наименования.
Взятка натурой, которую также называли «деревенской», была широко распространена в повседневной жизни и бралась в основном чиновниками невысокого ранга.
Новым видом взятки была т.н. «промышленная» взятка, которую брали судейские чиновники, рассматривавшие гражданские дела. Так, если в суде оспаривалось завещание, чиновник мог решить дело в пользу той или иной стороны за взятку, равную трети завещанного имущества. Если оспаривалась сделка купли-продажи, судейский мог рассчитывать на десятую долю спорной суммы.
Т.н. «капканная» взятка применялась по отношению к обвиняемым в уголовных преступлениях. При этом совершенно не имело значения, виноват человек, или нет. Судейские сперва выясняли степень платежеспособности клиента, а затем доводили его до полного разорения.
Т.н. «мертвая» взятка или «удавка» представляла собой способ расправы с конкурентом или обидчиком руками судейских чиновников. Жертвы сфабрикованного дела объявлялись по суду банкротами и пускались по миру.
Истинные масштабы взяточничества в XVIII-XIX веках оценить сложно. Можно лишь сказать, что оно было повсеместным. В обществе такое положение дел вызывало двоякое отношение. С одной стороны, поборы были объектом постоянной критики. С другой стороны, взятка и взяточник были всем понятны и привычны. Честным считался чиновник, который брал по совести. Чиновник, который не брал взяток вообще, в глазах окружающих был чуть ли не юродивым.
В среде высшей бюрократии взятки были не столь распространены. Для представителя высшего света банальное мздоимство считалось неприличным, поскольку уподобляло его простому приказному. Богатство крупных сановников складывались в основном за счет казнокрадства.
Традиционно много брали губернаторы, служившие на окраинах империи, и прежде всего в Сибири. Уже первый сибирский губернатор князь Матвей Петрович Гагарин прославился таким грабежом местного населения, что императору даже пришлось его повесить, несмотря на аристократическое происхождение и высокий пост. На протяжении XVIII века редкий сибирский губернатор не попадал под следствие.
Законодательство во все времена грозило продажным судьям и чиновникам самыми суровыми наказаниями, однако взяточничество продолжает являться едва ли одним из самых устойчивых исторических явлений. И видимо дело здесь не только в недостатках законодательства или в низком жалованье чиновников.
Представления о государстве, как о механизме, обслуживающем общество, у нас так и не сложилось. Государство в России до сих пор воспринимается как некая внешняя, непонятная, и зачастую враждебная сила, с которой лучше не связываться. И неудивительно, что обывателю всегда казалось надежнее выстроить личные, неформальные отношения с конкретным представителем этой силы – чиновником, чем оказаться один на один с безликим и равнодушным государственным механизмом.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему