В начале ХХ века происходит постепенное вытеснение традиционных этнических стереотипов, отображающих личные качества, свойственные той или иной нации, и закрепленных прежде всего в фольклоре. Они заменяются стереотипами с ярко выраженной политической окраской. Иными словами, образ немца, англичанина, поляка сменяется образом Германии, Великобритании, Польши как геополитических образований.
Этому в немалой степени способствовала всеобщая политизация массового сознания, вызванная потрясениями начала века. Сначала проигранная русско-японская война, заставившая по-новому взглянуть на место России в мире, затем революция 1905 года и последовавшие за ней изменения в политическом строе государства. В еще большей степени на массовое сознание повлияла первая мировая война, в ходе которой были зафиксированы мощнейший всплеск антигерманских настроений, а к концу войны – стихийные антисоюзнические и даже, изредка, прогерманские настроения.
Советский режим, установившийся после революции и победы в гражданской войне, не стремился держать массы в стороне от политики. Напротив, происходила всеобщая, сознательно поддерживаемая политизация массового сознания. Уже в первые послереволюционные годы была создана целая система учреждений и механизмов, преследующих чисто пропагандистские цели. Создаваемая ими картина внешнего мира представляла его в качестве арены великой борьбы между силами прогресса, к которым причислялись коммунистическое и рабочее движение, и силами реакции, в лице буржуазии западных стран и поддерживаемых ею антикоммунистических движений – фашизма и национализма.
Уже в 20-30-е гг. внешний мир стал восприниматься, даже в отдаленных районах страны, в сельской глубинке, в национальных окраинах, как имеющий вполне практическое значение для повседневной жизни. Мир выступал либо в качестве источника вполне реальной угрозы (прежде всего военной), или, напротив, в качестве источника благоприятных изменений. В этом последнем качестве внешний мир представал не только для противников советской власти, ждавших извне освобождения от власти большевиков, но и для ее сторонников, когда он мог предоставить техническую или продовольственную помощь, выступить союзником в войне против общего врага, или добиться путем давления на советское правительство некоторой корректировки политического курса (например, распустить колхозы, разрешить деятельность РПЦ).
Таким образом, первоначально политику большевиков как таковую ни в коем случае нельзя назвать ни антизападнической, ни изоляционистской. Тенденции к изоляционизму во многом были вызваны неоправдавшимися надеждами на мировую революцию и агрессивностью западных держав. В результате этого Запад уже к концу 20-х гг. вновь обретает черты некой внешней, чуждой зоны, уже по определению враждебной советскому государству. Не случайно образ государственной границы как грани двух, абсолютно различных, миров, являлся важной составляющей обыденного сознания тех лет.
Вместе с тем, для советского образа внешнего мира не была характерна абсолютно негативная оценка. Не случайно одним из наиболее популярных лозунгов того времени был призыв догнать и перегнать в развитии западные государства. Правда, из всего комплекса ценностей, присущих западной культуре, в советском обществе особо выделялась и в полной мере перенималась лишь одна ценность – техника и технология.
Так, пресса 1920-х – начала 1930-х годов постоянно приводила примеры лучшей организации промышленности или сельского хозяйства в развитых капиталистических странах. Однако в массовом сознании подобная агитация имела порой неожиданный эффект. Так, после публикации в «Известиях» цикла статей о крестьянском хозяйстве в Дании, группа зажиточных сибирских крестьян решила незамедлительно переселиться в эту страну. А после коллективного чтения в одном из сибирских сел статьи об американском быте мужики стали задавать вопросы «где эта самая счастливая страна находится, что за народ в ней живет и нельзя ли туда переехать на жительство?». Что же касается основной мысли статьи о необходимости широко внедрять технику в российское хозяйство, то она показалась слушателям не серьезной и не требующей обсуждения.
В условиях мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. советская печать широко освещала действительно имевшие место факты резкого ухудшения положения широких масс западных государств, роста безработицы и социальной напряженности, массового разорения крестьянских хозяйств. Постепенно ситуация в странах Запада стабилизировалась, но тезис о постоянном ухудшении положения трудящихся и нарастании классовой борьбы остался, догматизировался и воспроизводился при каждом удобном случае, со временем заменив собой идею «мировой революции».
В массовом сознании постепенно утверждалось представление о том, что СССР является одним из основных мировых «центров притяжения». Одновременно создавался образ Советского Союза как позитивной альтернативы Западу. При этом реальный подъем жизненного уровня в середине 30-х гг. рассматривался в качестве исключительного достижения и заслуги советского строя.
К середине 30-х гг. возникает устойчивое представление и о превосходстве достижений советской культуры. Признавая определенную отсталость культуры материальной, официальная пропаганда основной упор стала делать на культурных успехах в целом. Постепенно, особенно среди молодежи, сформировалось представление о том, что учиться у Запада уже нечему.
Советская пропаганда постоянно подчеркивала решающее влияние Советского Союза на всю систему международных отношений, и этот стереотип прочно утвердился в обыденном сознании. Вместе с тем, западные страны вплоть до вступления СССР во вторую мировую войну предпочитали игнорировать советское государство, и были склонны преуменьшать его возможности и достижения. Именно этим объясняется нежелание западных держав прислушиваться к предложениям СССР по поводу сдерживания агрессивных устремлений Германии. И именно это обстоятельство во многом обусловило нападение Германии на СССР.
Для Европы довоенный Советский Союз представлялся неким предельно закрытым и враждебным по отношению ко всему остальному миру государственным образованием. Мало кто на Западе представлял себе реальное положение дел в СССР. В отличие от жителей западных государств, в самом СССР довольно объективно, хотя и однобоко, представляли себе то, что творилось в это время в Европе.
Только ход второй мировой войны с участием СССР открыл глаза Западу на факт существования сильнейшей в промышленном и военном плане державы, о существовании которой он и не догадывался. С этого времени с Советским Союзом начинают считаться.
В некоторой степени война изменила и советские обыденные представления о Западе. В какой-то степени этому способствовали межсоюзнические отношения, сопровождавшиеся как изменениями в официальной пропаганде, так и личными контактами советских граждан с союзниками. Однако наибольшее воздействие оказали личные впечатления от увиденного в Европе в 1944-45 гг., которые резко контрастировали с советской действительностью и весьма отличались от картин западной жизни, распространявшихся официальной пропагандой. Первые послевоенные годы стали временем максимально объективного представления друг о друге Советского Союза и западных государств.
Однако уже к концу 40-х гг. в связи с началом холодной войны происходит последовательное обособление стран социалистического лагеря и капиталистических стран. Опускается т.н. «железный занавес», серьезно искажающий и наполняющий мифами образы друг друга. Гораздо более негативным образом это отразилось первоначально на состоянии западных государств, где повсеместно усиливаются левые и ультралевые движения, а страх перед СССР принимает форму патологической фобии (антикоммунистическая истерия в США в конце 50-х гг.).
В годы перестройки происходит очень быстрая инверсия внешнеполитических стереотипов. Минусы сменяются плюсами; появляется новое определение – «цивилизованные страны», из числа которых СССР, а затем и Россия, автоматически исключались. От Запада ждали кредитов, инвестиций, гуманитарной помощи, и в итоге – резкого повышения уровня жизни.
В немалой степени изменению обыденного восприятия Запада способствовало телевидение. Если до перестройки основной темой репортажей с Запада были забастовки, демонстрации протеста, разгоняемые полицией, сценки из жизни безработных, жителей трущоб, то с конца 80-х гг. возникает образ Запада как едва ли не рая земного, где решены все социальные проблемы и даже нищие живут богаче рядовых советских людей.
Происходит всеобщий отказ от коммунистических идеалов, а место светлого будущего занимает упрощенный и идеализированный образ современного Запада и прежде всего США. Не без участия ряда американских фондов (прежде всего фонда Сороса) происходит конъюнктурное и крайне предвзятое переписывание советской истории, часто граничащее с ее полным отрицанием и идеализацией дореволюционной России.
Современный процесс восприятия западной культуры российским обществом зашел настолько далеко, что Запад как таковой перестал восприниматься обыденным сознанием в качестве чего-то чуждого и внешнего. Для представителей нынешнего молодого поколения современная западная культура и западный образ жизни становятся привычными, своими, в то время как совсем недавнее советское прошлое оказывается для них уже едва ли не за гранью понимания.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему