Проследив эволюцию концепции «экономического человека» зарубежных авторов, необходимым представляется изучение концепции российского «экономического человека» и выявление особенностей российской модели «homo oeconomicus».
Модель «экономического человека» П. А. Кропоткина
В XIX в. поведением человека в экономическом пространстве интересовался российский общественный деятель, экономист Петр Алексеевич Кропоткин. В его представлении «экономический человек» – это субъект, для которого жизнь представляется не только вечной погоней за прибылью.
На смену разделения труда, по его мнению, должна прийти интеграция, которая предполагает объединение усилий отдельных людей ради достижения общего благополучия. Каждый человек должен быть разносторонним и уметь не только то, что предполагает его профессия. Человек должен трудиться как физически, так и умственно. Современная П. А. Кропоткину фабричная система, которая основывается на дифференциации функций рабочих, несет в себе «зародыш собственного разрушения» , каждый промышленный кризис приближает общество к иной, новой организации. Эта организация будет возможна благодаря трансформации сознания, которая будет заключаться в том, что человек из своего современного состояния перейдет на новую ступень. Для современного П. А. Кропоткину человека характерны алчность, умственная лень и трусость ума, приверженность мнению, что разбогатеть можно только за счет эксплуатации чужого, рабского или наемного труда. На смену этому образу мыслей, по мнению автора «Этики», придет новый, для которого характерно будет понимание, что человеку для того, чтобы разбогатеть, не надо будет «вырывать кусок хлеба изо рта других» , люди сами физическим и умственным трудом будут зарабатывать себе на жизнь.
Таким образом, российский «экономический человек» конца XIX в. находился в переходном состоянии, из эгоистичного, алчного, гонящегося за прибылью и использующего чужой труд, он отходил от ценностей того времени, образа мыслей, навязанного ему обществом, к пониманию того, что добиться своих целей, достичь благополучия можно и не за счет другого, а используя сочетание своего собственного физического и умственного труда.
«Советский экономический человек»
Модель «советского экономического человека» сформировалась при сталинском режиме и продолжала существовать в системе плановой экономики. Для «советского экономического человека», как и для западного, характерно стремление к собственному и семейному благосостоянию, но в его поведении можно заметить существенные отличия. Главной особенностью является раздвоенность в поведении индивида: «советский экономический человек» разделяет работу на государство и работу на себя. Ко второй относилась легальная (труд на садовых участках и личных приусадебных хозяйствах) и нелегальная деятельность (различные «левые» услуги, оказываемые в рабочее время и вне его) . Работа на государство сопровождалась минимизацией трудовых затрат, в этой сфере «господствуют иждивенческие настроения, нередки хищения государственного имущества», характерна ориентация на небольшой, но гарантированный заработок – материальное вознаграждение не за непосредственно результаты трудовой деятельности, а «за само присутствие на рабочем месте» . Характерна была ориентация на группу, на коллектив, поэтому соревнование внутри него становится практически невозможным. Но когда дело касается работы на себя, «советский экономический человек» проявляет «активную рациональность» . Минимизации трудовых затрат на государство противопоставляется максимизация трудовых затрат на себя с целью повышения собственного дохода. В этой сфере человек проявляет максимум инициативы, у него появляется способность к риску и «активное стремление к поиску новой информации» .
Однако не стоит думать, что работа на государство сопровождалась полным безучастием, отсутствием активности. Как отмечает экономист В. С. Автономов, в конце 80-х гг. влияние социалистической идеологии уменьшилось, и «выполнение своих обязанностей на рабочем месте все более воспринимается как личное дело каждого работника» .
Следует помнить, что субъекты экономических отношений отличаются друг от друга «по своим культурным характеристикам» , даже среди представителей одной профессии могут встретиться как инициативные, так и безынициативные работники, как компетентные, так и некомпетентные служащие. Но все же для работников конца 80-х гг. были характерны отчужденность, формальное выполнение заданий, апатичность и потеря инициативы, отсутствие установки на максимальное самовыражение в труде .
От «советского экономического человека» к российскому
Логично предположить, что при развале плановой системы хозяйствования и переходе к рыночной экономике модель «советского экономического человека» претерпела определенные изменения. В условиях перехода и нестабильности в обществе рождаются «переходные» формы человеческой деятельности и ее субъектов, которые к новой ситуации применяют старые мерки . Индивиды с закрепившимися в сознании ценностями и нормами поведения оказываются в принципиально новой, незнакомой и непривычной для них обстановке. Образцы поведения не успевают измениться так же быстро, как внешние условия, социальная среда. Тоже относится и к экономическому поведению индивидов, которое во многом определяется их личностными качествами и особенностями.
О российском человеке социологи долгое время говорили, как о постсоветском или же полусоветском. Двоемыслие советского человека рассматривалось в качестве необходимости: «нельзя жить, не нарушая закона, не выражая показной лояльности властям, не поступая вопреки совести» . Постсоветскому человеку не надо было жить в условиях необходимого двоемыслия, работа на себя и на государство не воспринималась больше как работа на своих и работа на других, чужих, не нужно было разграничивать предписанное и личное. Вполне закономерным было считать, что феномен советского двоемыслия безвозвратно ушел в прошлое. Однако в реальности все оказалось гораздо сложнее: модель двоемыслия держалась на страхе, привычке и частично на иллюзиях. С исчезновением страха остались привычка «жить по двойному стандарту» и иллюзии по поводу полезности этого стандарта .
По результатам опроса «советский человек», в середине 90-х гг. «ни одна из возрастных или образовательных групп не обнаруживает роста предпринимательских и даже просто либерально-трудовых склонностей», для всех групп по-прежнему остается преобладающей «типично советская ориентация на небольшой, но твердый заработок» . Для российских людей в это время был характерен выбор стабильности нежели ценности успеха .
Следовательно, постсоветский «экономический человек», во многом повторяющий в своем поведении «советского экономического человека», консервативен, ориентируется прежде всего на постоянство, стабильность. Однако по справедливому замечанию В. В. Радаева, предприниматель (который, безусловно, является «экономическим человеком») по природе своей являет нестабильность . Кажущееся противоречие легко разрешить, если внимательнее присмотреться к фигуре предпринимателя.
Российский предприниматель начала 90-х гг. является скорее представителем старого уклада. Для российского бизнеса характерна высокая степень интеллектуальности, а для предпринимателей – «быстрая переориентация на рынок, высокая степень приспособляемости к новой среде». Для российских бизнесменов характерны гибкость ума, упорство, целеустремленность . Эти качества совсем не характеризуют апатичного, ленивого и безынициативного работника. Но противоречие между ориентированностью на стабильность и нестабильность «экономического человека» все же является кажущимся: как отмечает И. М. Бунин, необходимостью успеха непременно является долгосрочная стратегия и «неприятие философии «хапнул и беги» . С другой стороны, стабильность развития дела является следствием ориентации на долгосрочную перспективу.
Мотивация деятельности «экономического человека»
Важным аспектом для выявления особенностей модели российского «экономического человека» является рассмотрение мотивов совершаемых им действий как видов экономического поведения. Экономическое поведение представляет собой систему социальных действий, связанных с использованием разных по функциям и назначению экономических ценностей (ресурсов) и ориентированных на получение прибыли (вознаграждения) .
Существует несколько видов экономического поведения, как то: производственное, обменное, дистрибутивное или распределительное, а также потребительское. Производственное поведение – это прежде всего накопление различных видов ресурсов и поиск их оптимальных комбинаций для производства благ и с целью получения прибыли от их продажи, обменное поведение связано с движением благ, услуг и информации на рынке. Дистрибутивное поведение подразумевает «соединение рыночных субъектов с экономическими ресурсами», передачу функций владения и использования блага от производителя потребителю. И, наконец, потребительское поведение – это поведение, связанное с присвоением благ и использованием услуг с целью удовлетворения потребностей . Так или иначе, любой вид поведения подразумевает направленность на получение прибыли или вознаграждения. Однако мотивация экономической деятельности может включать не только стремление получить и увеличить вознаграждение. Рассмотрим связанную с мотивацией категорию – отношение «экономического человека» к труду.
Отношение людей к труду в советском обществе можно изобразить в виде двумерной системы. Личные интересы (которые включали также заботу о семейном благополучии) противопоставлялись общественным, а «духовные» мотивы – «материальным».
Под «духовными» мотивами понимались те, которые реализуются непосредственно в процессе трудовой деятельности, удовлетворение потребности в самореализации, в применении творческих способностей работником.
Под «материальными» понимались те, которые были связаны с получением денежного или натурального вознаграждения. Предпочтительными считались общественные и духовные мотивы трудовой деятельности. Социалистическая мораль состояла в том, чтобы при высоких затратах труда со стороны индивида выплачивать ему низкое вознаграждение .
В 1960-х гг. проблема заинтересованности работника в труде и стимулировании трудовой активности стояла особенно остро. Авторами социологического исследования «Человек и его работа» были высказаны основные гипотезы: содержание труда определяет отношение к труду, а материальная заинтересованность и размер заработка являются вторичными факторами. При высоком содержании труда материальное стимулирование будет являться эффективным средством формирования позитивного отношения к труду, при низком содержании труда оно будет тормозить процесс формирования отношения к труду как к потребности личности .
В 1980-х гг. В. А. Ядов приходит к выводу, что формируется отношение к труду, которое характеризуется скорее не энтузиазмом, а рациональностью , что фактически ставит под вопрос некоторые результаты исследования «Человек и его работа», поскольку противоречит его первой основной гипотезе.
Высокое вознаграждение остается первостепенным стимулом и мотивом трудовой деятельности, к 90-м гг. формируется отношение, которое характеризуется низкими оценками значимости выполняемой работы. Ценность высокого заработка значительно опережает «весьма распространенные у нас ценности интересной работы и хороших товарищей». Основной целью трудовой деятельности является «удовлетворение потребительских потребностей» самого работника и его семьи . Для российского общества начала 90-х гг. типичной являлась ориентация «больше получать, меньше делать» , которая предполагала минимальные затраты труда при максимально возможном вознаграждении.
Однако по сравнению с отношением к труду на официального работодателя «советского экономического человека» существенно изменилось отношение к такому труду у «российского экономического человека». Все большее распространение приобретают установки на равноценный обмен между работником и организацией. Можно говорить о двух типах работников. Первые предпочитают относительно высокий заработок, возможности карьерного роста и готовы терпеть даже чрезмерное давление со стороны руководства. Вторые же предпочитают получать меньше, но иметь возможность общения с коллегами, знать, что их труд полезен обществу, востребован, они предпочитают меньшую степень или отсутствие давления вообще . Ценности работников в настоящее время намного более схожи с ценностями идеологии, частный интерес не рассматривается больше как что-то противоречащее интересам общества, а следование ему сегодня может быть названо «весьма достойным человека занятием» .
Следование собственным интересам, однако, может многих стимулировать «зашибать копейку» при всяком удобном случае. Насколько корыстен современный «российский экономический человек»? В одной из рекламных компаний в конце 1999 г. руководство приняло необычное решение: позволить сотрудникам самим назначать себе зарплату. Был установлен некий порог, ниже которого спускаться было нельзя, если проект был успешным, то сотрудникам выплачивали некоторую сумму сверх назначенной ими зарплаты. Если же проект терпел неудачу, то работникам приходилось возмещать фирме убытки. Такая система позволила фирме преодолеть кризисное положение, однако она просуществовала лишь до 2002 г. Сотрудники стали назначать себе фиксированную заработную плату, что означало возврат к прежней системе оплаты труда . Почему же «экономические люди» не погнались за наживой? Возможно, все дело здесь в мотивации трудовой деятельности. Как уже было сказано, некоторые работники чувствуют себя комфортно, испытывая давление со стороны руководства (а в этой ситуации давление, безусловно, присутствовало), а для некоторых предпочтителен относительно невысокий заработок при отсутствии давления. Здесь же следует вспомнить Хоуторнские эксперименты, проведенные на фабрике компании Western Electric под руководством Элтона Мэйо в 1924–1929 гг. Там было установлено, что эффективность работы зависит не только от материальных, технический (освещенность, влажность, температура и др.) факторов, но и от социальной обстановки в коллективе. Стремление быть частью коллектива перевешивало ценность мер администрации по стимулированию труда. В условиях позитивной обстановке в коллективе, которая способствовала формированию социальной группы, производительность возрастает. В случае недовольства работников своим положением, они ограничивали свою производительность . Таким образом, первоначальному успеху эксперимента скорее всего способствовала сплоченность групп работников, однако же, нарастающее недовольство вызвало крах предложенной системы оплаты.
Итак, представляется неправомерным утверждать, что российский «экономический человек» однозначно корыстен и, преследуя собственные интересы, гонится только за материальной выгодой. Российский «гомо экономикус» предпочитает стабильность неопределенности, но он способен к риску, если/поскольку это необходимо. Вместе с тем, он имеет и определенную религиозную мораль.
Большинство западных моделей «экономического человека» основываются на рациональности поведения субъекта экономических отношений. Специфика российской модели в том, что в условиях неопределенности человек не всегда совершает рациональный выбор . Когда последствия выбора непредсказуемы, человек может следовать своей интуиции, надеяться на удачу вместо того, чтобы рассчитывать или соизмерять разность между издержками и выгодами. Уникальность российского «экономического человека» как полусоветского состоит в том, что в сфере трудовых мотиваций индивид может следовать своеобразной морали «меньше делать, больше получать», что совсем не характерно для западной модели.
В настоящее время сложно представить целостную модель российского «экономического человека», что, возможно, связано также с неопределенностью (нестабильностью) в экономическом положении страны.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему